Леди Удача - Бетина Крэн Страница 62

Он воспользовался этим, чтобы сообщить о своих планах:

— И поскольку я уже объявил о твоем грехопадении — и моем тоже — во всеуслышание, то теперь тебе остается только одно: позволить мне загладить мой грех перед тобой… и нашим будущим отпрыском.

—Д-да к-как т-ты мог?! — вскричала она и убежала бы, да только реакция у него была получше. Она забилась в его руках. — Я вовсе не беременна!

— Ты уверена? — Губы его изогнулись в усмешке.

— Разумеется! Как ты посмел сказать такое? Какая гнусная ложь!

— Твоя бабушка полагает, что эта ложь вполне может оказаться правдой. И уж коли я все равно погубил твои матримониальные планы сообщением о нашем предполагаемом отпрыске, то настаиваю на том, чтобы ты вышла за меня… прямо сейчас… здесь…

Выйти за него… Чарити с трудом сглотнула, напрягла плечи, пытаясь вырваться из его рук, чувствуя, как все ее тело млеет при одной мысли о браке с Рейном. Ее колени подгибались, сердце колотилось, как после бега, голова кружилась.

— Нет! — простонала она, отворачивая лицо. — Я не выйду за тебя, как бы ты ни лгал, как бы ни унижал меня. Ты плохо меня знаешь. Я не из лондонских кисейных барышень, которые сникают при первом намеке на скандал. Я не беременна… и мне не нужен муж для того, чтобы прикрыть мой позор!

— Чарити Выслушай меня… — взмолился он. Ему хотелось тряхнуть ее как следует. И прижимать, и целовать, пока она не растает в его объятиях…

— Нет! — выкрикнула она и сумела-таки вывернуться из его рук. — Это ты послушай меня! Я не хочу выходить за тебя!

Каждое слово разрывало ей душу. Она изнывала от любви и жалости к нему. И видела, как выражение лица его меняется: решимость уступила место замешательству, на смену которому явился гнев. Она не могла сдаться на его уговоры. Это означало бы погубить его. Она повернулась, собираясь уйти, но он схватил ее за локоть и удержал.

— Ты же всерьез собралась замуж за этого Пинноу, — бросил он презрительно. — Почему?

Она отвернулась, отказываясь отвечать, но в следующее мгновение вдруг почувствовала облегчение! Очевидно, бабушка не успела рассказать ему, что Чарити — джинкс, и объяснить, что это такое. Может, если ей удастся разозлить его как следует…

— Определенно не из-за денег — у этого барона ни гроша. И когда он пытался тебя целовать, ты от него убегала… Не может быть, чтобы он казался тебе привлекательным как мужчина! — Но она по-прежнему не говорила ничего. Он смотрел на ее упрямо сжатые губы, дерзко выпяченный подбородок, и отчаяние охватывало его. А от него было рукой подать до вспышки типично остиновской решительности. — Хочешь упрямиться — на здоровье. Но или ты выйдешь за меня, или… или… я пойду и заявлю властям, что твой отец занимался контрабандой. И на этих, Гэра Дэвиса и Перси Холла, тоже заявлю. Я ведь знаю, что это они в меня стреляли. — Он весь сжался. Это был отчаянный шаг, он разыгрывал свою последнюю карту. Он притянул ее ближе, крепче впился пальцами в плечи. — Если ты откажешь мне, я уж позабочусь, чтобы их привлекли к ответственности…

Чарити стояла в серой, иссеченной моросящим дождем тени церковной стены, смотрела в его потемневшее от ярости лицо, и ее решимость спасти его от нее самой потихоньку угасала. Он такой сильный и упрямый, так просто от него не освободишься. И она так его хотела.

— Неужели ты и в самом деле станешь заявлять на них?

— Стану, если ты откажешь мне. — Он почувствовал, что угроза эта причинила ей боль, которая слилась с его собственными душевными муками. Жесткие черты его лица смягчились, он поднял руку, дотронулся до ее бледной щеки. Будто прикоснулся к ее кровоточащему сердцу. — Я не желаю тебе зла, Чарити.

Она подняла на него взгляд: и боль, и надежда, и желание — все вместе клубилось в глубинах его грозовых глаз. Сердце ее, казалось, вот-вот лопнет. Этот упрямый бронзовый подбородок, высокие скулы, благородный прямой нос… он был такой красивый. И невезучий… надо же, угораздило его влюбиться в нее, в девушку-джинкс. Она готова была капитулировать и ничего не могла с этим поделать.

— Пожалуйста, не заставляй меня. — В шепоте ее прозвучала такая боль и тоска, что он был потрясен до глубины души. Она была так напряжена, так бледна, так несчастна. Как не похожа она была на ту Чарити, которая, разгоряченная, раскрасневшаяся от любовных ласк, с волосами, рассыпавшимися по подушке, с сияющими глазами, лежала в его постели! Он снова хотел увидеть ее прежней.

— Выходи за меня, Чарити. — Это была мольба — не приказ. В третий раз он предложил ей выйти за него замуж, вдруг поняла она. А третий раз, как то известно всем цыганам, всегда волшебный.

Она ничего уже не видела, кроме широких плеч, заслонивших горизонт, и ощущала лишь его мускусный, с примесью сандала, запах. А его решимость проникла ей в сердце и вытеснила оттуда все. Она подняла на него свои ясные глаза и кивнула.

Они вернулись в церковь и на глазах у изумленных граждан Мортхоу пошли прямо к алтарю. Рейн быстро и тихо переговорил о чем-то со священником, Чарити кивнула, не поднимая глаз, когда ее спросили о чем-то. Священник вытер лоб, повертел в руках свой служебник и объявил под изумленный ропот гостей, что вместо намечавшегося венчания мисс Стэндинг с бароном состоится бракосочетание мисс Стэндинг с виконтом Оксли. Леди Маргарет, Перси и Гэр, сидевшие на семейной скамье Стэндингов, облегченно вздохнули.

Но едва священник снова начал читать слова обряда, как леди Маргарет вскочила вдруг со своего места и ринулась вперед.

— Нет, подождите! Стойте! Она же в черном платье! Рейн сжал челюсти и рявкнул:

— Довольно этой чепухи! — И, подчеркнуто повернувшись к старухе спиной, сказал: — Продолжайте, святой отец!

— Нет, остановитесь! —Леди Маргарет не могла справиться с волнением. — Дитя мое! — Старуха забежала с другой стороны и посмотрела прямо в глаза Чарити. — Тебе нельзя сочетаться браком в черном платье! Это плохая примета… А ваш брак таков, что только дурных примет и не хватало. Ты должна надеть другое платье! Хорошо бы взять что-нибудь взаймы.

Чарити догадалась, о чем думает ее бабушка. По старинному поверью, невеста в день свадьбы должна надеть что-нибудь, одолженное на время. Это приносит удачу. Она кивнула. Старуха бросилась в толпу гостей в надежде позаимствовать плащ у одной из присутствующих дам. Но увы: погода все последние дни стояла такая, что не нашлось ни одного плаща подходящего цвета. Старуха совсем было пришла в отчаяние, но тут взгляд ее упал на белый стихарь священника. Святой отец побагровел, залепетал что-то, попытался протестовать, но тщетно: старуха быстро стянула с него эту важную часть облачения и тут же увлекла Чарити за каменную колонну, чтобы там снять с внучки черное, невезучее платье.

Вот так мисс Чарити Стэндинг и виконт Оксли и обменялись супружескими обетами перед лицом Бога и людей: жених был в грязи с головы до ног, а невеста щеголяла в белом стихаре священника, натянутом прямо на нижние юбки. Жених смотрел сверху вниз на милое личико своей невесты и искренне обещал любить и почитать ее. А невеста смотрела снизу вверх на бронзовое от загара, красивое лицо жениха и на словах обещала любить, почитать и повиноваться… в душе же клялась сделать все возможное для того, чтобы защитить его от неразумного влечения к ней. Если она откажется спать с ним, может, ей и удастся отвратить неминуемую беду.