Каббала и бесы - Яков Шехтер Страница 62

Но несомненно одно: сверхидею этого рассказа составляет один из центральных вопросов еврейской философии – о том, способен ли человек силой своей молитвы или своими поступками изменить действительность, упросить Всевышнего отменить уже, казалось бы, вынесенный Им приговор или «зачесть» в качестве уплаты за грехи прежние заслуги самого грешника или близких ему людей?

Точнее, ответ на этот вопрос в иудаизме давно известен, и две истории из этого рассказа – о больном раком командире и утонувшем аврехе – лишь иллюстрируют этот ответ: да, возможен.

С этой точки зрения наиболее поучительной предстает как раз история об аврехе, написанная вполне в духе прозы религиозных еврейских писателей. Нет никакого сомнения, что в тот момент, когда один из аврехов смеется над своими товарищами, спорящими на пляже о Талмуде, то есть продолжающими и здесь учить Тору, он совершает, с точки зрения иудаизма, страшный грех. Ведь изучение Торы – главная задача и смысл жизни любого еврея, и каждый еврей должен заниматься этим денно и нощно. Шехтер не говорит, кто именно из аврехов начал тонуть, однако, по канонам уже упомянутой выше литературной традиции, это должен быть как раз тот самый аврех, который согрешил, выразив сомнение по поводу целесообразности изучения Торы на пляжном песочке.

Санитар констатирует его смерть, но в этот самый момент один из его товарищей выражает готовность отдать за его воскрешение свою заслугу целого года изучения Торы. И награда за эту заповедь оказывается такова, что на глазах у толпы происходит величайшее из чудес – самое настоящее чудо воскрешения из мертвых.

Вопрос, который ставит история реб Вульфа, куда более сложен: а может ли страстная, искренняя молитва, да еще и сказанная в особом месте изменить действительность «ретроактивно», так сказать, «задним числом», то есть сделать так, чтобы желаемое событие не просто произошло, а произошло… в прошлом?

Тут надо отметить, что еврейская практика молитвы на могилах великих праведников не имеет ничего общего с культом поклонения мертвым и верой в то, что их души могут выступить в качестве посредников между живыми людьми и Богом. Не вдаваясь сейчас в тонкости Каббалы – тайного еврейского мистического учения, – скажу лишь, что иудаизм рассматривает такие могилы как места, где открываются особые каналы связи с Богом, толща, отделяющая человека от Небес, утончается и просьбы, ранее застревавшие в ней, могут достигнуть Всевышнего. Поэтому религиозные евреи (особенно представители различных направлений хасидизма) часто отправляются на могилы великих мудрецов, раввинов и праведников, чтобы вознести Творцу молитву с вполне конкретными просьбами – ниспослать выздоровление от тяжелой болезни, помочь найти жениха, родить ребенка и т. д.

Именно с такой просьбой – помочь ему в изучении книги «Шулхан Арух» отправляется реб Вульф на могилу ее автора – великого законоучителя Йосефа Каро. Там он сталкивается с явно засидевшейся в девках некрасивой девушкой и от всего сердца желает ей выйти замуж. А затем с изумлением узнает, что девушка уже обручена – возможно, потому, что его молитва оказалась настолько действенной, что… изменила прошлое. Но ведь существует и другое объяснение: просьба реб Вульфа была вообще излишней.

Какой из этих двух ответов является правильным, читатель, как уже было сказано, должен решить для себя сам.

Основную же часть рассказа составляет мастерски выписанная история некого раввина Овадьи с острова Кубы, посвященная разбору, по сути дела, все того же вопроса: насколько своими поступками мы в состоянии менять действительность и как далеко простирается личная ответственность каждого еврея за его проступки? И рассказываемая автором история призвана убедить читателя, что не только вольные, но и невольные грехи могут в итоге отразиться как на жизни самого человека, так и на жизни многих поколений его потомков.

В сущности, перед нами – одна из множества имеющихся в еврейском фольклоре историй о том, что невозвращенный долг тяжким грузом повисает на совести человека и последствия такого проступка могут преследовать его не только в нашем мире, но и после смерти. Трактат «Пиркей авот» («Поучения отцов») говорит по этому поводу: поскольку все в этом мире, включая и всю имеющуюся наличность, принадлежит Творцу, то человек, одалживающий деньги у своего ближнего, как бы берет их взаймы у самого Бога. Именно Всевышний, а не кто-либо другой, является истинным Кредитором. И если должник не вернет взятую ссуду при жизни, то Творец, во-первых, найдет способ вознаграждения заимодавца за потерянные им деньги, а, во-вторых, в любом случае, тем или иным путем взыщет их с должника. Пусть не в этом, а в следующем перевоплощении, пусть не с него, а с его потомков…

В новелле Шехтера наказанием за невыплаченный долг становится ранняя смерть глав нескольких поколений большого купеческого рода, причем никто не может понять, за что именно эти праведные и благочестивые люди наказываются столь страшным образом. Такая же судьба должна постигнуть и самого раввина Овадью, но являющийся ему во сне предок упорно подсказывает, где следует искать причину этого бедствия. И в конце концов героя новеллы осеняет необходимое решение: он открывает старые гроссбухи и обнаруживает в них запись о неуплаченном долге. Тут-то выясняется, что вернуть старый долг рав Овадия может очень просто – выдав замуж дочь за потомка того самого португальца, у которого его предок одалживал деньги. И, разумеется, дав за дочерью богатое приданое. Таким образом, в новелле реализуется еще один принцип иудаизма, согласно которому Бог, посылая болезнь, всегда одновременно посылает и лекарство от этой болезни и нужно лишь понять, где спрятаны заветный пузырек или «облатка» с «таблетками».

И, наконец, безусловно, к каждому еврею обращены заключительные слова письма раввина Овадьи, звучащие, как последние аккорды блестяще сыгранной пьесы:

«…Жернова моей мельницы затихают, Всевышний благословил меня, словно Авраама, отца нашего, доброй старостью, и близок день, когда я предстану перед Судом праведным. Будущее меня страшит, беспрестанные сомнения терзают мою душу: был ли я достаточно усерден в изучении Закона и выполнении заповедей? Прошу вас, молитесь о моей доле в будущем мире, потому что Б-г благосклонен к вашим молитвам…

Ваш друг, преданный вам душой и сердцем, в слезах пишущий эти строки».

Теперь, с учетом всего вышесказанного, понятно, почему рава Овадью страшит будущее и почему он непрестанно спрашивает себя, был ли он достаточно усерден в изучении Торы и выполнении заповедей. Ведь даже невольный, неосознанный, порожденный простым невежеством или ленью (то есть недостаточным усердием в изучении Закона и выполнении заповедей) поступок может самым прискорбным образом отразиться и на дальнейшей судьбе собственной души рава Овадьи, и на судьбе его потомков. И уже не расслабившиеся в промежуток между минхой и мааривом прихожане синагоги «Ноам алихот», а живший за много веков до них на другом конце света раввин напоминает читателям о великой силе еврейской молитвы.

Рассказ завершается окончанием «времени смешения» и возвращением героев к реальности, но финал его построен так, что приводит к заключению: нет в нашем материальном мире ничего более реального, чем молитва, слова которой ангелы вплетают «в сияющую корону Всевышнего»…