В огне страсти - Моника Маккарти Страница 62

Видимо, Джейми пришел к тому же заключению.

— Поступки Колина достойны осуждения, но он всегда был верным клану и нашему кузену. Трудно поверить, что человек из ревности пошел на предательство: В том сражении погиб наш отец.

— Но если он не знал, что задумал мой отец? — предположила Джинни.

— А она права, — согласилась Лиззи. — Мы все время исходим из того, что взявший карту сговорился с Грантом предать Кэмпбеллов. А если он просто хотел подорвать доверие к тебе? Что, если переход Гранта на сторону врага оказался для него таким же сюрпризом, как и для всех остальных?

Джинни попыталась вырвать руку, но Дункан держал ее крепко. Поступок ее отца был неожиданным не для всех, и уж, во всяком случае, не для нее самой, но Дункан понял, что больше не хочет винить Джинни за то, что она ему ничего не рассказала. Он тогда слишком разозлился, чтобы понять, в каком сложном положении оказалась его любимая. Ей пришлось выбирать между ним и отцом. Никого нельзя ставить перед таким выбором. Она сделала то, что смогла. Причем очень сильно рисковала.

Подумав, Лиззи добавила:

— А золото подсунули потом, чтобы скрыть свою вину. Да, это возможно. И достаточно опрометчиво, как раз и духе Колина.

Но Дункан все еще не был убежден.

Чего-то недоставало — кусочка мозаики, чтобы все встало на свои места.

В любом случае пока они могли только гадать, а этого точно недостаточно, чтобы спасти его от палача.

— А где сейчас Колин? — спросил Дункан у Лиззи. Вместо нее ответил муж:

— Если у него хватает мозгов, то где-нибудь за сотню миль от Нилла Ламонта.

Лиззи сердито посмотрела на него и повернулась к Дункану.

— Последнее, что я о нем слышала — он вернулся в Данун.

Черт!..

— Что такое? — спросила Лиззи, увидев, как изменилось его лицо.

— Именно туда я отправил тебе письмо — то самое, что перехватил некто, пославший войско в Инвернесс дожидающийся моего человека.

Джинни лежала в своей постели на боку и смотрела, как моргает свеча, оплывая и превращаясь в лужицу тягучего воска. Она вслушивалась в звуки ночи, но безмолвная тьма окружала ее, как в гробнице. По панелям стен скользили, тени, но их отбрасывали спинка кровати и шкаф, а не человек. Ей было не до сна. После тревожного совещания в покоях лэрда обед прошел очень безрадостно. Сразу после него Дункан с братом куда-то исчезли, а когда он появился к ужину, то с Джинни почти не разговаривал.

Может, она опять ошиблась? Когда он пригласил ее в покои лэрда вместе со своей семьей, а потом заявил, что она невиновна в краже карты, Джинни подумала…

Она вздрогнула. Хотя она и прислушивалась изо всех сил, звук открывшейся и закрывшейся двери заставил сердце подскочить, а тревога вспыхнула опять.

Джинни села, невольно подтянув простыню к горлу. Дыхание перехватило.

Было темно, но Джинни не требовался свет, чтобы узнать Дункана. Он пришел.

Он стоял молча, угрожающе, нависая во тьме, как лев, готовый к прыжку. Его могучее тело излучало напряжение, мышцы бугрились; Он сменил боевое снаряжение на простую рубашку и плед горца, но этот наряд только подчеркивал его властность. Делал его устрашающим.

— Скажи, чтобы я ушел, Джинни. — Хриплый голос замораживал ее. И снова нахлынули воспоминания. Он уже приходил к ней так. Много лет назад.

Джинни задрожала. Не от страха, от предвкушения. Тело ее запылало, кожу начало покалывать, соски напряглись, и даже волоски на руках встали дыбом. Но сильнее всего затрепетало нежное местечко между ног. Тяжелое тепло желания заливало ее тело. Оно зародилось в глубине разбитого сердца и с годами стало еще сильнее.

Джинни не могла велеть ему уйти, как не могла приказать сердцу не биться. Она хотела его с первой минуты, как увидела в юные годы, и с того самого момента, как нога Дункана вновь ступила на землю Шотландии. И Джинни больше не хотела противиться.

— Скажи, — повторил он. Голос звучал так сердито… так скованно… так жестко.

Она покачала головой. Сердце отчаянно колотилось.

— Нет. Я не хочу, чтобы ты уходил.

Дункан в несколько шагов пересек разделявшее их расстояние. Он остановился у кровати и посмотрел вниз, на Джинни. В свете свечи она хорошо видела, как неукротимость его желания отражалась на его лице. Ее пронзил трепет предвкушения. Он великолепен и принадлежит только ей.

Джинни подумала, что он сорвет с нее одеяло, сдернет ее с постели и изнасилует до бесчувствия. Она видела, что ему этого хочется, но он опустил руки по бокам и стиснул кулаки. Самообладание ему не отказывало.

Пронзительный взгляд синих глаз пробуравил ее насквозь.

— Ты понимаешь, что говоришь, Джинни?

Она кивнула, широко распахнув глаза. Да, понимает, ее это ужасало, но она точно знала, что делает. Он ей поверил, и она тоже хотела довериться ему.

Простыня соскользнула вниз. Взгляд Дункана загорелся, задержавшись на бугорках сосков, хорошо видных сквозь тонкую ткань сорочки. Джинни вспомнила его губы на своем теле, и ее словно обдало горячей волной.

— Господь свидетель, я хочу твоего тела, но этого недостаточно. Я хочу тебя всю. Можешь ты вернуть мне свое доверие и простить за то, что я когда-то отказал тебе в нем? Дункан замолчал. В его глазах плескались боль и раскаяние. — Господи, Джинни, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я тебя бросил?

Голос его звучал глухо от переполнявших Дункана чувств, и Джинни отбросила последние сомнения. Он любил ее — и тогда, и сейчас. Они оба наделали ошибок и заплатили за них, каждый по своему. Но Дункан предлагал ей то, о чем она даже подумать боялась: возможность попытаться все начать сначала.

Джинни помнила одиночество, пустоту и тоску, терзавшие ее все эти долгие годы. Он разбил ей сердце и едва не погубил ее. А теперь ставки еще возросли: его жизнь… их сын. Но потерять его снова? Это будет ужаснее всего.

Сердце отчаянно колотилось. Понимая, как важен будет ее следующий шаг, Джинни подогнула под себя ноги, встала на колени и обвила его шею руками. Его тело показалось ей твердым, как гранит, мышцы бугрились под руками, как стальные канаты. Джинни прижалась к нему всем телом, наслаждаясь силой и надежностью его широкой груди. Их сердца бились в унисон. Он был таким теплым, жар проникал сквозь тонкую ткань его рубашки и даже сквозь плед.

Джинни скользнула губами к его уху, вдыхая насыщенный пряный аромат. Она хотела языком и губами насладиться каждым дюймом его великолепного тела.

И словно все эти годы исчезли, как будто их и не было.

И когда он так обнимал и целовал ее, весь мир исчезал, и оставались только они. Вдвоем. Не обремененные обязательствами, верностью кланам, тайнами. Его губы целовали страстно и умело. Джинни отвечала ему с тем же пылом, приоткрывая рот, чтобы впустить его язык, и тая от его прикосновений. Дункан точно знал, как доставить ей удовольствие. Каждое прикосновение губ, каждое искусное движение языка были просчитаны с удивительной точностью — чтобы возбудить.