Бывшие любовницы - Кайли Адамс Страница 62

И вот они уже на месте. Водитель остановился где-то на Девятой авеню. Ее ноги в туфлях от Маноло Бланика ступили на булыжную мостовую. Она любила этот район. Смешение старых складских помещений, кирпичных фасадов, стильных современных ресторанов и флагманов модной индустрии вроде бутиков Стеллы Маккартни и Александра Маккуина. Только в Нью-Йорке все это может сочетаться в гармонии урбанистической эклектики.

Снаружи здание представляло собой массивную металлическую конструкцию неприметного серого цвета. Но оживление, царящее вокруг, заставляло предположить, что внутри происходит нечто интересное. В предвкушении чего-то необычного Габриэль миновала ряд курильщиков, вошла внутрь и очутилась… в другом мире. Боже! Да, это воистину другой мир. Она оказалась в Италии. Венеция!

Лара каким-то невероятным образом умудрилась вместить в это пространство точную копию Гран-канала, с настоящей водой и абсолютно подлинно выглядящими гондолами. Массивные силуэты базилики Сан-Марко и Дворца дожей возвышались над голубой лагуной. Внимание автора к деталям создавало поразительный эффект.

Византия, готика, ренессанс — экзотическое смешение стилей производило чарующий эффект. Вечеринка только что началась, но уже жила своей особой жизнью: тайны, романтические встречи, бездна удовольствий.

Габриэль рассматривала собравшихся. Воображаемый город в воображаемой стране постепенно заполнялся энергетикой Нью-Йорка. Богатого. Страстного. И сексуального. Габриэль на некоторое время застряла у стойки с напитками, где образовалась очередь из любителей поддержать себя спиртным. Ей удалось убить время, поболтав о том о сем с одной моделью второго плана. Наконец подошла ее очередь.

«Бешеный бык»! Коварная штучка — возбуждающий сладкий напиток с кофеином и семидесятиградусной водкой. Она опрокинула его одним махом и тут же почувствовала эффект. И отправилась на поиски равного по воздействию приключения.

Габриэль заметила Лару рядом с группкой каких-то европейцев и громко выкрикнула ее имя.

Длинные светлые волосы гладко зачесаны назад, фигурка десятого размера затянута в черный комбинезон. Лара обернулась, улыбнулась Габриэль, бросила что-то в микрофон, закрепленный за ухом, и поспешила к подруге.

— Ты сделала это! — Она обняла Габриэль.

— То, что сделала ты, просто невероятно!

Лара скромно улыбнулась в ответ. Габриэль показала на микрофон:

— Мне нравится. Как у Джанет Джексон.

Лара расхохоталась:

— Спасибо. — Она показала на сцену и подиум. — Возможно, тебе будет интересно узнать, что чуть позже здесь выступят «Ритм Нейшн».

Из ниоткуда возникла Бейб с указательным пальцем, уже лежащим на кнопке затвора верного «Contax G2».

— О’кей, стервочки, улыбнитесь для «212».

Щелк.

— Я хочу, чтобы мы сфотографировались втроем! — потребовала Габриэль.

Тут же, словно по заказу, появился Финн, взглянул на камеру в руках Бейб:

— Я сниму вас.

Бейб засомневалась было, но уже через несколько секунд давала ему краткий урок фотодела. Финн слушал, но только краем уха.

— Ну хватит, профессор Лейбовиц. Становись в кадр. Твоя цацка выглядит точь-в-точь как мой «Полароид».

Выражение лица Бейб подсказало остальным, что уж лучше бы он назвал ее мать дешевой шлюхой. Возникла напряженная пауза, которую тут же разрядил сам Финн:

— Шучу, шучу. Но как трогательно! Я знаю женщин, которые даже к своим детям не относятся настолько трепетно.

Взрыв смеха, после которого они образовали своеобразную цепочку женской солидарности, причем невероятно фотогеничную. Объятия были теплыми, улыбки искренними, а чувства друг к другу — мягкими и нежными, как кашемир.

Щелк.

И так же легко, словно кто-то крикнул: «Кортни Лав!», они рассыпались в разные стороны: Лара — по своим неотложным делам, Бейб — делать светскую хронику, а Финн — в поисках возможности быть представленным красавчику Джорджу Идсу.

И тогда Габриэль увидела его, идущего по узкой псевдовенецианской улочке. На миг она даже перестала дышать. И причиной была его улыбка. Она начиналась в уголках губ, поднималась к детски-голубым глазам и освещала все лицо, словно дивный цветок, распускающийся в солнечных лучах.

Габриэль насторожилась. Что-то странное было в том, как он смотрел на нее. С какой-то неуловимой просьбой.

— Никогда не видел тебя такой прекрасной. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и его губы задержались на ее губах чуть дольше, чем того допускали приличия. Едва уловимый запах пота коснулся ее ноздрей Можно запечатать его в бутылку и заработать на этом целое состояние. Нешуточная Мужественность Дина Пола Локхарта.

— Ты здесь работаешь или развлекаешься?

— И то и другое. Мы только что свернули аппаратуру, — улыбнулся он. — Я брал короткое интервью у почетных гостей и хозяев вечеринки. Это были самые длинные пять минут в моей жизни. Впрочем, они очень милые. Ты знала, что им платят за то, чтобы они просто появлялись на вечеринках?

— Лара рассказывала мне как-то.

Он вновь как-то странно посмотрел на нее, и в его взгляде блеснула решимость.

— Господи, Габби, я сейчас не выдержу. Мы должны поговорить. Я хочу сказать тебе кое-что.

Габриэль глубоко вздохнула, а он повел ее сквозь толпу, мимо бара, к укромному местечку рядом с подиумом. Она нервно закусила губу.

А вокруг шумела тусовка.

И вот опять этот взгляд. Он проникал в такие глубины ее души, которые она закрыла для всех давным-давно. Дип Пол нежно коснулся ее обнаженных рук.

— Я люблю тебя, Габби.

Она молчала. Долго-долго. Тень смущения легла на его лицо.

— Ты слышишь меня? Я сказал, что люблю тебя.

Габриэль не отводила взгляда от его глаз, потрясенная благоговейным обожанием, которое увидела в них. А еще в них было искреннее обещание всю жизнь прожить вместе, даже растить внуков… По крайней мере сейчас он думал именно так. Но тут она обратила внимание на одну забавную деталь. То, как он произнес последнюю фразу. Ты меня слышишь? Я сказал, что люблю тебя. Если когда-нибудь опубликуют собрание цитат из Дина Пола, эти слова займут место в верхних строчках.

Габриэль почувствовала, что улыбается откровенному нарциссизму его надежд. По его мнению, он только что произнес три очень важных слова. Я люблю тебя. Разумеется, она тоже любит его и должна в ответ произнести то же самое. Он оставался все тем же Дином Полом Долбаным Локхартом.

— Габби, скажи что-нибудь.

— Ты только что женился.

— Это была ошибка. Все кончено.

— Когда самолет Эспен даже еще не приземлился в Лас-Вегасе?

Он покачал головой: