Жемчужина императора - Жюльетта Бенцони Страница 62

Комиссар ничего не ответил. Что касается Адальбера, он готов был зааплодировать, но в эту самую минуту дверь отворилась, пропуская молодого краснощекого и вислоусого инспектора, который принес с собой свежий утренний воздух и плохую новость: полицейские, отправившиеся на бульвар Рошешуар, чтобы задержать мадам Соловьеву и охранявшего ее человека, вернулись ни с чем, поскольку танцовщица, несмотря на свою вывихнутую ногу, упорхнула вместе со всем семейством. Вчера вечером большой черный автомобиль «Рено» приехал и забрал ее и всех остальных вместе с чемоданами. По словам консьержки, она отправилась в турне...

– Турне? Какого черта! – завопил Ланглуа. – С каких это пор танцовщицы скачут на одной ножке? Ее отвезли куда-то в надежное место, вот оно что!

– И, может быть, это место не так уж далеко, – заметил Адальбер. – Вот почему машина вчера вернулась в Сен-Клу позднее обычного. Его величество переселял свою фаворитку. Остается только выяснить, куда он ее дел.

– Будьте уверены, мы уже этим занимаемся! За домом на Рошешуар и домом в Сен-Клу будет установлено наблюдение, и мы навестим человека, которого ударила лошадь, и машину попытаемся найти... если вы соблаговолите сообщить нам ее номер. Поскольку вы ведь не забыли его записать, не так ли, господа? – произнес комиссар со столь же неожиданной сколь и подозрительной мягкостью в тоне.

– Вы нас совсем уж за дурачков-то не держите, – буркнул Карлов. – Номер ведь у вас есть, потому что это та же машина, которую мы в тот раз с князем Морозини преследовали в Сент-Уане.

– А я люблю, чтобы мне все повторяли по несколько раз. Разумеется, если вы его забыли...

– Ничуть не бывало!

И Карлов продиктовал номер черного «Рено» таким тоном, каким объявлял бы войну. Но Адальбер намерен был сказать кое-что еще и осуществил свое намерение:

– Что касается этой Марии Распутиной, то она, кажется, начала процесс против князя Юсупова. Поскольку это важно, она, наверное, будет как-то связываться со своим адвокатом. Это...

– Мэтр Морис Гарсон! – рявкнул Ланглуа. – Представьте себе, я и сам уже подумал об этом, и будьте уверены, что я к нему обращусь. Вот только его сейчас нет в Париже.

– С ума сойти, скольким людям внезапно потребовалось в последнее время сменить обстановку! – вздохнул обескураженный Адальбер. – И, разумеется, по-прежнему никаких известий от Мартина Уолкера?

– А вот и есть! Его редактор получил от него весточку. Он сейчас в Варшаве.

– Так близко? Вот повезло! И чем же он там занимается?

– Профессиональная тайна! Но скоро вернется.

– Чудесно! Когда найдут труп Морозини, его, наверное, признают невиновным? А пока что...

Внезапно дурное настроение и официальная скованность Жоржа Ланглуа куда-то пропали, он сел рядом с Адальбером и попытался его успокоить:

– Послушайте, не надо отчаиваться! Если это хоть сколько-нибудь вас утешит, могу сказать, что я практически уверен в том, что ваш друг не совершал этого преступления. Вот потому-то я так и сержусь за то, что вы скрыли такие важные обстоятельства. Для того чтобы достойно делать мою работу, я должен знать как можно больше. Вам это понятно?

Адальбер кивнул, но тут же прибавил:

– Мне очень нравится эта внезапно возникшая идея его невиновности. Где вы ее позаимствовали? У магараджи Альвара?

– Я ни на мгновение не поверил его показаниям. Он сочувствует вашему другу, который ему понравился, хочет ему помочь, и это все! Нет, если я переменил мнение, то сделал это потому, что монголка исчезла.

– Вы имеете в виду служанку госпожи Абросимовой?

– ...И обвинительницу Морозини. Она исчезла с улицы Греза, и никто не видел, как это произошло. По какой причине? Тайна тайн! Никаких следов похищения, никаких следов насилия. Она, видимо, ушла своими ногами, по черной лестнице. Консьержка, – которую я, честно говоря, подозреваю в том, что в тоскливые... а может, и в другие тоже... вечера она слишком усердно прикладывается к бутылке, – ничего не видела и не слышала, и наш сыщик тоже.

– А что маркиз д'Агалар? Его тоже след простыл?

– Тоже... Он... по словам его слуги, где-то в поездке, но этот парень не смог нам сказать, где именно.

– Надо было его немножко потрясти, потеребить! – сердито произнес Адальбер. – Он бы стал более разговорчивым.

– У меня нет ни испанского сапога, ни дыбы! – сухо ответил Ланглуа. – Кроме того, против этого человека, равно как и против его хозяина, пока не выдвинуто никаких обвинений.

– Хороша ваша законность! – вздохнул Адальбер и поднялся, решив в ближайшее время навестить этого интересного типа. Может быть, даже вместе с Теобальдом и его братом-близнецом, который был просто чудо-лекарем в случаях, когда требовалось исцеление немых.

– Погодите еще минутку! – сказал комиссар. – Пока вы не ушли, хотелось бы задать вам последний вопрос. Есть ли какие-нибудь известия от княгини Морозини?

– Нет, и я этому рад. Лиза, должно быть, обиделась на мужа за то, что он продлил свое пребывание в Париже, и не торопится покинуть Австрию в надежде, что он решится сам за ней приехать. Пока что это лучше всего. Я только о том и молюсь, чтобы ей в руки не попали французские газеты. Зато, – после недолгих колебаний прибавил он, – у меня есть новости из Венеции.

– А кто там, в Венеции?

– Ги Бюто, поверенный в делах и прежний наставник Морозини. Он уже несколько дней как в курсе дела и с ума сходит от беспокойства, но мне удалось добиться того, чтобы он собрался с силами и вел дела, как обычно. А главное, чтобы ничего не говорил Лизе...

– Лизе? Вы уже второй раз называете это имя!

– Княгине Морозини. Любовь, которую она питает к своему мужу, может толкнуть ее на... необдуманные поступки!

– Лиза!.. Как красиво! – произнес Ланглуа, внезапно сделавшийся мечтательным.

– А сама она еще более красива! И я хочу как можно дольше держать ее в стороне от всех этих ужасов! – воскликнул Адальбер.

Затем, схватив Карлова за руку, потащил его вон из кабинета комиссара, забыв попрощаться...

В семь часов тридцать пять минут утра, – приблизительно в то же время, когда Адальбер с полковником покидали набережную Орфевр, – «Симплон-экспресс» прибыл на Лионский вокзал и остановился у перрона номер семь. Он уже двадцать два часа назад вышел из Венеции, но длительное путешествие не утомило пассажиров: поезд был роскошный и безупречно комфортабельный. Носильщики суетились, спеша услужить всем этим богатым и элегантным людям, но никто не обратил особого внимания на стройную молодую женщину без особых примет, если не считать очков с толстыми стеклами. Под нейтрального цвета плащом на ней был строгий костюм с юбкой по щиколотку и жакетом, который покроем отдаленно напоминал пакетик с жареной картошкой. Серая фетровая шляпка с опущенными полями надежно скрывала волосы. Костюм дамы дополняли перчатки из черной кожи и великолепно начищенные туфли на низком каблуке, а в руках она держала средних размеров чемодан и большой кожаный портфель.