Скандальное предложение - Тина Габриэлл Страница 62

— Значит, ты полагаешь, что у тебя и у меня могут быть теперь другие романы? И не возражаешь, если я стану устраивать здесь свидания с другими женщинами?

— И я вправе делать то же самое, — сказала Виктория. — Разумеется, в доме другого холостяка.

Блейка покинуло самообладание, в нем бушевала ярость. Еще никогда ему не было так больно, и всему виной была женщина. Он думал, что она испытывает к нему какие-то чувства, что ее сердце ведет борьбу с холодным разумом и почти победило, как и его собственное.

— Ты хочешь сказать, что больше ничего не испытываешь ко мне? Что твое тело не вспыхивает страстью от моих прикосновений?

— Ничего. — Виктория с вызовом вздернула подбородок. — Я ничего не испытываю.

— Ложь.

Блейк неожиданно бросился на нее и обхватил за талию. Виктория с визгом упала на кровать, и в ту же секунду Блейк оказался сверху.

— Уйди! — Виктория яростно боролась с ним, стуча кулаками по его груди. — Как ты смеешь! — прошипела она, пытаясь ткнуть его коленом в пах.

— Прекрати, Виктория.

Он поймал ее руки и завел их за голову, удерживая запястья одной рукой. Ему было все безразлично: ее бранные слова, чувство собственной вины за то, что одолел ее силой.

Виктория была великолепна в гневе. Спутанные пряди блестящих черных волос раскинулись на фоне белоснежных подушек. Зеленые глаза светились яростью. Грудь вздымалась и опускалась под прозрачной рубашкой, и Блейк подумал: сейчас его задушит неистовое желание овладеть ею.

Он требовательно завладел ее губами. Виктория лежала, зажатая между его крепкими бедрами, а свободная рука Блейка скользила по ее полной груди, к упругим мышцам живота и дальше, по шелковистой коже бедер. Проворные пальцы развязали ленточки у горловины рубашки, и он, распахнув ее, прилип взглядом к красивой округлости груди. Затем он прильнул губами к розовому соску и стал умело ласкать его, пока он не затвердел. Его губы дразнили, покусывая и лаская, вызывая в ней ответный огонь.

Она стонала от наслаждения под натиском его ласк, и все же тело ее продолжало протестовать. Блейк просунул ногу у нее между бедер и раздвинул ей ноги. Она почувствовала, как его твердая плоть упирается в ее жаркое лоно.

От тепла их тел шелк стал горячим, потом — скользким. Он возбуждал в ней страсть, при этом его собственная с каждой минутой становилась сильнее, казалось, что напряженно выступающая плоть пульсирует даже через брюки.

Блейк снова завладел ее губами, на этот раз более настойчиво. Ногти Виктории впились в его руку, ту, что держала ее запястье, и Блейк понял, что ее оборона рушится. Он поцеловал ее шею, обвел кончиком языка мочки ушей, пока дрожь желания не охватила ее тело. Блейк накрыл рукой влажные лепестки плоти, и его страсть вспыхнула еще сильнее.

— Отпусти себя, — хриплым от страсти голосом прошептал он. — Перестань сопротивляться мне.

Виктория постепенно затихала, она расслабилась и уступила, сдалась, не желая сдерживать ответную дрожь страсти. Блейк мгновенно отпустил ее запястья, и она обвила, руками его шею, притягивая его к себе, отвечая на поцелуи и двигаясь ему навстречу.

— Да, — простонала она, — прикоснись ко мне, Блейк. Ее мольба лишила Блейка остатков самообладания. Он потянул ее ночную рубашку с такой силой, что она порвалась, открыв его голодному взгляду обнаженную красоту. Его грубость еще сильнее возбудила Викторию, и она нетерпеливо потянула за его рубашку и тянула до тех пор, пока она не выскользнула из-под брюк.

Блейк в нетерпении рванул рубашку так, что отлетели пуговицы.

— Скорее, Блейк. — Виктория потянулась к его груди. Блейк сел на колени. От того, что она торопила его, от мысли о том, что он вот-вот погрузится во влажное тепло ее лона, его плоть напряженно восстала. Он мог овладеть ею прямо сейчас, без промедления и неистово, со всей силой своей страсти. Испытывая то же, что и он, Виктория с радостью примет его.

Но что она подумает о нем завтра? Он сломал дверь ее спальни, силой повалил на кровать и овладел, не думая о ее желании.

Она задела его так, как не задевала ни одна другая женщина. Она бросила вызов его плоти, осмелившись сказать, что ничего не испытывает к нему.

Виктория лежала, тяжело дыша. Блейк соскользнул с кровати и подобрал рубашку. Движения были медленными и болезненными, восставшая плоть бунтовала против его решения. На лбу выступили капельки пота, и Блейк понял: вид обнаженной Виктории, жаждущей удовлетворения, будет преследовать его всю ночь.

— Что ты делаешь? — Виктория приподнялась на локтях, увидев, что Блейк надевает рубашку.

— Мне надо знать, что ты все еще хочешь меня… что страсть, которая охватывает меня всякий раз, когда я смотрю на тебя, овладевает и тобой. — Блейк повернулся и мимо сломанной двери вышел в коридор. — Спокойной ночи, дорогая.

Через несколько секунд Блейк услышал удар какого-то предмета о стену в ее комнате и громкую брань.