Прощение - Жаклин Митчард Страница 62

– Она не обдумывала этого всерьез, – возразил отец. – Ты же знаешь свою дочь. Она действует, если принимает твердое решение. Она намеревалась содеять зло, но благодаря вмешательству Отца Небесного совершила благое дело. Она оказалась в нужном месте в нужное время, и не нам судить о причинах того, как все сложилось. В конце концов, она искупила перед Келли то зло, которое ей причинила.

– Прошу тебя, мама. Ты можешь укорять меня целую вечность, – вымолвила я. – И я буду слушать тебя. Но ты не сможешь наказать меня больше, чем я сама готова себя наказать.

В последующие дни я принимала друзей. Они смотрели на меня так, словно хотели что-то сказать, но, не находя слов, молчали. Как и предсказывал папа, в «Национальных новостях» целую неделю обсуждалось то, что произошло в нашей семье, но статьи были неубедительными, потому что состояли сплошь из догадок. Цитировали моих друзей из Калифорнии. Они недоумевали, но в один голос твердили, что я была умной студенткой, преданной и доброй. Вначале моя семья держалась в стороне от всех этих событий. Мне хотелось поговорить с дядей Пирсом наедине. Я рассказала ему о том, как в ту ужасную ночь в номере мотеля меня посетило озарение, как слова нашего пророка убедили меня в правильности моего пути. Он слушал молча, соединив ладони и постукивая подушечками пальцев.

– Ронни, я знаю, что бываю строг, даже суров. Но я люблю тебя не только как Божье дитя, но и как дочь моего брата. Я не склонен к открытому выражению чувств – это правда. Тут я больше похож на нашего отца, чем на мать. Я не смогу найти лучших слов, чем те, что ты услышала из уст Отца Небесного. Мы учимся друг у друга, Ронни, разве не так? Подсолнух зимой прибит к земле, но весной его стебель наполняется соками. Он поворачивается в сторону солнца и вырастает.

Однажды вечером я открыла компьютер и написала Клэр. Конечно, мы были уже довольно взрослыми, и живое общение могло бы показаться детской забавой, но мне было приятно думать, что у меня есть близкая подруга, которая всегда откликнется на зов о помощи. «Привет!»

«Хочешь встретиться?» «Не могу дождаться», – написала я.

Я услышала, как хлопнула дверь, и уже через минуту Клэр стояла на пороге и я обнимала ее. Я держала ее долго в объятиях, вдыхая знакомый лавандовый запах, наслаждаясь ее теплом.

– Что произошло с твоими волосами?

Как же здорово, что она решила провести дома зимние каникулы!

Мы сели в моей комнате, и я поведала ей обо всем. Я рассказала ей и о своих сомнениях, и о страхах, которые терзали мою душу, и о том, как мне открылась истина.

– Я не стану говорить, что предупреждала тебя, – начала Клэр.

– Но мы все равно придем к этому.

Я не могла поверить в то, что она сидит передо мной. Меня Не было дома три месяца, но за это время все так изменилось. Прошлое словно было отчерчено черной линией.

– Нет, думаю, что нет, – сказала Клэр. – Я вижу, что ты сама рее осознаешь. Ты была в ужасе?

Она обняла меня и задрожала. Клэр выглядела такой повзрослевшей. Мне было интересно, произвожу ли и я такое же впечатление. Ей ничего не пришлось бы спрашивать, потому что в те дни, по выражению моего папы, хорошо работала «устная радиосвязь».

– Нет, – призналась я. – Немного пугалась, как тогда, когда впервые увидела Скотта Эрли. Конечно, у меня был жуткий шок, когда он пытался покончить с собой. Но беседа в полиции не испугала меня.

– А как твоя работа на «скорой помощи»?

– Это отнимает все силы. Но я люблю свою работу. Я собираюсь поступить в колледж в Сейнт-Джордже, чтобы закончить образование. Уверена, что из меня получится хороший врач. Я смогу быстро принимать решения: какие лекарства нужны в том или ином случае, прописывать ли болеутоляющее, делать ли переливание крови...

– Похоже, то, что произошло, не сбило тебя с толку, – удивленно произнесла Клэр.

– Думаю, оно только укрепило меня в желании стать врачом. Я помогала Келли!

– Но ты чуть не убила...

– Клэр, нет. Я не делала ничего подобного!

Потом я всерьез задумалась над тем, не будут ли отныне люди воспринимать меня как потенциального преступника. У меня тут же начала раскалываться голова.

– Мне не надо было уезжать. Не стоило было отправляться туда. – Я подумала немного, постучав по изголовью кровати, а потом добавила: – Но я хочу сказать тебе, что только теперь Скотт Эрли поймет, как тяжело остаться в одиночестве, как тяжело быть брошенным на произвол судьбы.

Я не стала признаваться ей в том, что меня начал мучить новый кошмарный сон. Я видела Скотта Эрли с полиэтиленовым пакетом на голове и его синюшное лицо, слышала, как открывается дверь, и этот звук напоминал мне стук двери сарая в тот злосчастный день много лет назад. Мне оставалось только надеяться, что этот кошмар со временем рассеется. Я спрятала лицо в ладонях.

– Я рада видеть тебя, Клэр, но это не значит, что я чувствую себя довольной и счастливой.

– Но я хочу, чтобы ты была довольна и счастлива. Ты ведь не станешь на меня обижаться только за то, что я спросила тебя о сокровенном. Так что же, это было правильно или нет?

– Может быть, и да и нет?

– Не знаю.

– Я тоже не знаю, что ответить. Я рада, что с ним все в порядке, честно. Я рада, что со мной все в порядке. Я рада быть дома.

– Об этом я молилась все время, – призналась Клэр.

– Давай поговорим о чем-то другом, Клэр. Хоть немного, но я хочу побыть собой. Я не могу вспоминать весь этот кошмар заново.

И мы забыли на время о драме. Клэр рассказала о том, что встречается с Дэвидом Праттом. Они даже обнимались.

– Не знаю, что будет, когда я уеду, – произнесла она.

– Если это серьезно, то у ваших отношений есть будущее. Как было с моими родителями.

– Но время сейчас другое, Ронни. Он может встречаться с кем угодно.

– Ты тоже можешь встречаться с кем угодно.

– Тебе нравился какой-нибудь парень? Я подумала о Кевине.

– Мне нравился один парень, но как брат, – сказала я. – Я бы не смогла встречаться с ним, но я ходила на свидания с другим парнем. Он уже совершил миссионерскую поездку.

– Он тебе нравился?

– Конечно, но не так сильно, как... Ты понимаешь меня? Клэр кивнула.

В те выходные я отправилась в храм, и наша община снова приняла меня. Мне исполнилось семнадцать лет, и у меня было такое впечатление, что я и не уезжала никуда (лишь иногда напоминал мне о прошлом чей-то искоса брошенный взгляд). Сестра Баркен прислала мне открытку. На ней был изображен человек, стоящий на голове. Еще она прислала мне мохеровый шарф моего любимого голубого цвета и приписала: «Выше нос, Ронни. Может, кто-то не поймет тебя, но все равно в тебя верят. И мы верим в тебя».