Игра в обольщение - Дженнифер Эшли Страница 62

Мир вокруг Эйнсли замедлил свое движение. Она увидела, как распахнулись глаза Анджело, как бросился к жеребцу конюх. Высоко вскидывая копыта, Жасмин, взмокшая коричневая масса, быстро приближалась. И тогда жеребец, спасаясь от молотивших в воздухе копыт Жасмин, повернул прямо на Эйнсли.

Эйнсли услышала свой собственный крик, почувствовала, что поднимает руки, пытаясь отпугнуть животных. Потом — острый запах возбужденной лошади, круп и парящие копыта жеребца, его широкая грудь, горячее дыхание, широкие красные ноздри, белки глаз…

Эйнсли смутно слышала крики конюхов и Дэниела, тихое ржание других лошадей и над всем этим — голос Кэмерона, страшный и хриплый.

За мгновение до того как Жасмин с жеребцом едва не раздавили ее, Эйнсли почувствовала, как отрывается от земли. Грудь сдавило плотное кольцо чьих-то рук, отчего у нее перехватило дыхание, она стремительно взлетела вверх, и какая-то сила перебросила ее через стену стойла.

Обе лошади врезались в стену, где только что стояла Эйнсли, разбив доски. Эйнсли приземлилась в мягкое сено в конце стойла, опрокинув Анджело, который, как и она, запутался в сене.

Жасмин с жеребцом отвернули от углового стойла и сменили направление. Они промчались со двора и, словно две стрелы на фоне зелени, устремились в поля.

— С вами все в порядке, миледи? — наконец поднялся на ноги Анджело и протянул Эйнсли руку, за которую она тут же ухватилась.

«Думаю, да», — хотела сказать Эйнсли, но не могла произнести ни звука.

Кэмерон распахнул сломанную дверцу и поставил Эйнсли на ноги. Она почувствовала, что оказалась в его железных объятиях.

— Эйнсли… — Его голос прервался. — Боже милостивый…

«Со мной все хорошо, — опять попыталась проговорить Эйнсли, и снова ни звука не вырвалось из ее рта. Она не могла ни глотать, ни дышать, ее чувства будто атрофировались. Она попыталась положить руки на плечи Кэмерона, но не могла поднять их. — Шок, — подумала она. — Все будет в порядке, как только мое сердце забьется вновь».

Кэмерон поднес к губам Эйнсли фляжку. Прохладный металл коснулся губ, и в горло полилась обжигающая жидкость. Эйнсли закашляла, проглотила напиток и закашляла еще сильнее.

— Кэм… — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами.

Кэмерон обнял ее. Эйнсли зарылась лицом в его грудь, закрыла глаза и в полной мере ощутила холодный ужас, охвативший ее.

— Проверь, все ли с Жасмин в порядке, — с тревогой проговорила она.

— За ней отправился Анджело.

— Анджело… — Слово застряло у Эйнсли в горле. — Он вытащил меня.

— Да-да, знаю. Черт, Эйнсли. — Кэмерон обхватил руками ее лицо. — Я думал… — У него перехватило горло, а на ресницах блеснули слезы. — Я думал, что потерял тебя.

— Анджело быстро соображает, — едва слышно прошептала Эйнсли, и ее слабый голос растворился в воздухе.

У Кэмерона дрожали губы, когда он поцеловал ее. Эйнсли прижалась к нему, он стал для нее якорем в этом вращающемся мире. Единственный, кто удержал ее на ногах, и она прильнула к нему, любя его всем сердцем.

— Маккензи! — прогремел на весь двор голос лорда Пирсона. — Я просил тебя держать этого цыгана подальше от моих лошадей.

Кэмерон, сама доброта, отодвинул Эйнсли в сторону, открыл дверцу стойла и направился к лорду Пирсону. Конный двор заполнил поток непристойной ругани с сильным шотландским акцентом, в котором просто утонули невнятные протесты Пирсона.

К тому времени когда Эйнсли на дрожащих ногах вышла с конного двора, Кэмерон запихивал Пирсона в его экипаж.

Кучер Пирсона и конюхи стояли поблизости, не делая ничего, чтобы помочь своему хозяину. Зато конюхи Кэмерона и жокеи всем своим видом демонстрировали гнев и недовольство. Неуправляемого жеребца поймал Анджело. Цыган что-то тихо говорил ему, и жеребец стоял спокойно, покорно опустив свою большую голову.

Жасмин все еще носилась по загону, Дэниел и несколько конюхов пытались загнать ее в угол.

— Забирай своего проклятого жеребца и убирайся! — крикнул Кэмерон, уже не сдерживая гнева, бушующего в нем.

— А без жеребца ты и Жасмин не получишь, — бросил Пирсон.

— В таком случае и ее забирай! Убери с моих глаз своих чертовых лошадей!

— Кэм… — Эйнсли поспешила к Кэмерону, но ноги ее не слушались, она двигалась очень медленно. — Нет-нет, не теряй Жасмин, — ласково проговорила она.

Конюхи расступились, пропуская ее.

— С вами все в порядке, миледи? — спрашивали многие.

— Спасибо, все хорошо, — еле слышно отвечала Эйнсли.

— Ты даже не потрудился спросить, все ли в порядке с моей женой! — возмутился Кэмерон, обращаясь к Пирсону.

— Ей вообще здесь не место, — возразил Пирсон. — Женщины хороши в постели, а не на конном дворе.

Кэмерон поднял кулак, и Пирсон с разбитым в кровь лицом рухнул в экипаж. Кэмерон захлопнул дверцу, кучер вскочил на козлы и стал быстро разворачивать экипаж.

Кэмерона окатило грязью из-под колес, но он, ничего не замечая, повернулся к Эйнсли. Когда экипаж Пирсона уже покатился по дороге, Анджело наконец удалось загнать жеребца в повозку. Конюх запер его там, а цыган направился в загон, чтобы поймать Жасмин.

— Кэмерон, нельзя терять Жасмин, — сказала Эйнсли, когда Кэмерон обнял ее. — Ты любишь эту лошадь.

— Я едва не потерял тебя. Пирсон может катиться ко всем чертям.

— Но Жасмин… Она не хочет ехать с ним. — Перед глазами Эйнсли вновь встало темное тело лошади и копыта, готовые выбить из нее жизнь.

Она почувствовала, как слабеют колени, и стала медленно оседать на землю, но Кэмерон подхватил ее. Он взял ее на руки и осторожно, мимо сбежавшейся поглазеть прислуги, понес в дом, поднялся по лестнице, вошел в спальню Эйнсли и опустил ее на кушетку у камина.

— Когда моя жизнь стала такой драматичной? — слабо махнула она рукой перед лицом.