Королева секретов. Роман об Анне Клевской - Элисон Уэйр Страница 62

Генрих с довольным видом похлопал ее по руке.

Анна и Генрих сидели у эркерного окна гейтхауса в Уайтхолле и ждали начала поединков, устроенных по случаю Майского дня — праздника, который обычно шумно отмечали при английском дворе и сопровождали многочисленными развлечениями. День выдался прекрасный, солнце сияло, дул легкий ветерок, и все оделись в новые наряды по случаю торжества. Анна была в бледно-сером шелковом платье с жемчужной каймой вдоль ворота; юбка ходила волнами вокруг ее ног, когда она двигалась, а французский капор из серого дамаста очень ей шел — так думала она сама.

С трудом верилось, что она покинула Клеве пять месяцев назад. Разумеется, Анна продолжала скучать по родным — их письма всегда немного расстраивали ее, — но она начала чувствовать, что постепенно привыкает к своей новой родине и крепко держится за протянутую Судьбой руку.

Сидевший рядом с ней Генрих аплодисментами встречал появление участников турнира на расположенном внизу проезде, который использовался как площадка для поединков. Окружавшие их лорды и леди наклонялись вперед, чтобы лучше видеть. О турнире было объявлено во Франции, Фландрии, Шотландии и Испании: цвет европейского рыцарства пригласили ответить на вызов Англии. Рыцари съехались отовсюду, чтобы принять участие в состязаниях, которые будут продолжаться пять дней. Сорок шесть защитников под предводительством галантного и опытного графа Суррея совершали круг по арене, за ними следовали бросающие вызов, все в белых дублетах и рейтузах по бургундской моде, на конях, накрытых попонами из белого бархата. Впереди всех ехал сэр Джон Дадли, главный конюший Анны, а среди всадников она узнала жизнерадостного сэра Томаса Сеймура и немного неприятного ей Томаса Калпепера.

Турнир открылся фанфарами, затем могучие боевые кони с громким топотом понеслись навстречу друг другу; зазвенели копья, поднялся крик. Анна сидела на самом краешке стула, ожидая, что вот-вот кого-нибудь убьют. Но Генрих был в своей стихии, подскакивал на месте, когда всадники сшибались, и проживал каждый эпизод турнира так, будто сам в нем участвовал, чего, без сомнения, желал. Анна едва не вскрикнула, когда Калпепер слетел с коня и рухнул наземь, но, к ее величайшему облегчению, боец поднялся на ноги и сам ушел с площадки. Когда победа была отдана защищавшимся, Генрих громким криком выразил одобрение. Анна от себя поздравляла победителей, которым король вручал крупные денежные призы и дарственные на прекрасные дома.

Ближе к вечеру король провел Анну в сопровождении процессии придворных через Уайтхолл к большому гейтхаусу с облицовкой «в шашечку» ^[38] и сквозь него на Стрэнд. Поглазеть на них собрались толпы людей. Генрих поднимал руку в приветствии, пока они с Анной шли мимо.

— Что это? — спросила она, указывая на расположенный справа прекрасный каменный монумент, украшенный статуями королевы.

— Это поклонный крест, который Эдуард Первый воздвиг в память о своей любимой королеве Элеоноре, — почти прокричал в ответ Генрих, стараясь перекрыть гомон голосов.

«Как прекрасно, когда тебя вспоминают вот так, — подумала Анна. — Какая сильная любовь, должно быть, связывала их».

Бросавшие вызов ускакали вперед, к Дарем-Плейс, роскошному особняку на Стрэнде. Там они держали открытый дом, где устроили пир для короля и королевы, ее дам, придворных и заезжих рыцарей. Великолепные залы были увешаны огромными гобеленами и уставлены массивными буфетами с посудой. Генриха и Анну усадили за стол на высоком помосте и подали разнообразные блюда под приятные звуки музыки, которую исполняли менестрели. Это было достойное завершение приятного дня.

Анна присутствовала на всех турнирах, устроенных в эти дни. Все это время Дарем-Плейс служил открытым домом, куда она и Генрих — и, казалось, весь двор — перемещались по вечерам на ужины и банкеты. Погода стояла теплая, и в последний вечер они все собрались в саду у Темзы, угощались сластями, которые разносили слуги на больших серебряных подносах, и пили вино из усыпанных самоцветами кубков. Генрих был весьма общителен; окруженный толпой юных участников турнира, он снова и снова вспоминал каждый примечательный момент в поединках. Анна и ее дамы восхищенно слушали, а рыцари тем временем разглядывали фрейлин. Приходилось внимательно следить за девушками. Как их госпожа, Анна была in loco parentis ^[39] и отвечала за их благопристойное поведение.

Тут она заметила, что король улыбается Кэтрин Говард как старой знакомой. Миниатюрная рыжеволосая Кэтрин была жизнерадостна и хороша собой — легкомысленная девчонка, которую, казалось, интересовали только наряды да диванные собачки. Фрейлина всегда расторопно и охотно выполняла распоряжения Анны и никогда не создавала ей никаких проблем, до сих пор.

Анна не могла сдержаться и в шоке уставилась на них: Кэтрин дерзко улыбнулась в ответ королю, и при этом глаза Генриха сладострастно прищурились; на Анну он никогда так не смотрел. Она вспомнила, где находится, и поняла, что не имеет ни малейшего представления о том, что говорит стоящий слева от нее молодой рыцарь. А тот уже с любопытством смотрел на нее, как и Сюзанна. Анна через силу улыбнулась ему и поспешила извиниться:

— Простите меня, сэр. У меня на мгновение закружилась голова, но теперь мне лучше.

Избегая его заботливых расспросов, она вернулась в дом, попутно увернувшись от нескольких придворных, которые хотели поговорить с ней, нашла пустую комнату и закрыла за собой дверь. Это оказался кабинет, где стояли стол и шкафы с книгами. Решетчатое окно выходило в сад. Анна выглянула в него. Кэтрин Говард подошла ближе к королю. В воздухе звенел ее задорный смех.

Разумеется, тут ничего нет! Король, это всем известно, любил пококетничать с дамами. И как ему не найти Кэтрин привлекательной? Генрих улыбался ей, но это еще не значит, что он искал близости. Но как там кто-то сказал про него при Анне? Когда ему нравится кто-то или что-то, он пройдет весь путь до конца. Теперь она уже слишком увлеклась фантазиями. «Хватит! — мысленно приказала себе Анна. — Это просто невинный флирт».

Да так ли?

Разумеется, она не осмелится спросить его напрямик. Поступить так не позволяло ей чувство собственного достоинства, и в любом случае он король и не обязан ни перед кем отчитываться. Если у него появится любовница, лучше всего игнорировать это. Пока он не унизит ее на людях, она попытается не обращать ни на что внимания. Генриха она не любит, так что его измена ничего для нее не значит.

Но значила!

Оправив юбки, Анна вернулась на банкет, взмахом руки отказалась от предложенного ей угощения, присоединилась к королю, улыбалась и кивала, пока они разговаривали с гостями. И была рада, что Кэтрин Говард убралась с дороги.