Мой парень – миллионер - Айрин Лакс Страница 62

Итог феерического прыжка Демида – перелом левой ноги в двух местах, вывихнутое запястье, куча синяков и лёгкое сотрясение головного мозга.

– В рубашке родился, – пробормотал врач в больнице, – по сети гуляют ролики, как люди после подобного падения насмерть разбиваются или подолгу восстанавливаются. А тебе, парень, очень сильно повезло.

Демид, лежащий на больничной кровати, больше всего напоминает мумию, частично завёрнутую в ткань. Я осторожно обнимаю этого героя.

– Ты такой идиот, честное слово! Зачем ты это сделал?

– Ты что, плачешь? Моя любимая злюка пустила слезу?

– Да. Из-за тебя!

Я утыкаюсь головой в грудь Демида. Он обнимает меня здоровой рукой и целует в волосы.

– Прости меня, солнце моё. Надо было рассказать всё сразу, а не затягивать. Но я боялся, что пошлёшь меня и больше не захочешь меня видеть. А я уже в тебе застрял, как муха в паутине. Страшно потерять.

– Страшно?

– Да. Мне даже прыгать с той грёбаной высотки было не так страшно, как думать о том, что в моей жизни вдруг не станет тебя. Люблю тебя.

– И я тебя тоже.

Я целую Демида осторожно, мягко касаясь курчавых волос. Сладкое единение прерывает стук в дверь:

– Полина, детка! Можно тебя на минуточку? – слышится приглушённый голос мамы.

Пришлось позвонить родителям, потому что я сорвалась из дома внезапно и пропала на большую часть дня. Правда, мама меня не так поняла, и подумала, что в больницу попала я сама. Светопреставление было ещё то! Потом, когда мама разобралась, она вытрясла душу из всех врачей и с видом коршуна расхаживала по больничным коридорам. Особенно забавно она кинулась наперерез родителям Демида, высказывая менторским тоном, что беспокоить пострадавшего ни в коем случае нельзя. Я предоставила возможность старшему поколению самим разбираться, кто есть кто. Заодно и с родителями Демида… познакомилась.

– Нюта, не мешай детям, – ворчит папа.

– Это ты мне мешаешь, а Поля, между прочим, даже не завтракала!

Я выхожу в коридор и битых полчаса доказываю маме, что мне кусок в горло не полезет. Слишком много эмоций за последние сутки.

– Пап, ну чего ты стоишь? Помоги! – не выдерживаю я.

– Всё, Нюта, сворачивай богадельню. Не маленькие, сами разберутся, – басит папа, разворачивая маму за плечи.

– Но я…

– Хочешь поговорить? Кажется, Лидия, мама нашего прыгуна, весьма общительная особа. Пойдём как следует познакомимся.

– Хорошо, хорошо…

Мама даёт увести себя, а я облегчённо вздыхаю. Возвращаюсь в палату и вижу Симакова, сидящего на стуле возле больничной койки. Один вид его самодовольной рожи заставляет меня пылать праведным гневом. По моему мнению, это он виноват в том, что у моего Демида нога переломана. Ведь если бы не подначивания этого зазнавшегося миллионеришки…

– Дёмыч, вот и твоя ненаглядная, – хмыкает Симаков.

– Иди ко мне, солнце.

Демид хлопает рукой по кровати. Я осторожно сажусь на край кровати, но Демид здоровой рукой тянет меня на себя, заставляя улечься.

– Вообще-то тебе нельзя, – улыбаюсь я.

– Я не помню, чтобы врач запрещал заниматься любовью. А она, как известно, лечит. Тем более есть ещё одна причина, по которой ты просто обязана одарить меня порцией горячей любви.

– Какая же?

– Вот он, – машет Демид гипсом в сторону Симакова.

– Чтобы Симаков лопнул от зависти?

– Не только. Он сказал, что такие сумасброды, как мы, не должны размножаться.

– Что?! – возмущаюсь я, – а он на себя в зеркало давно смотрел?

– Сегодня утром. И выглядел я, как всегда, прекрасно, – вальяжно тянет Дмитрий Симаков.

– Знаешь, Симаков, с того часа произошло немало всего. Теперь ты и вполовину не так хорош.

– Но всё-таки хорош, – парирует миллионер.

– Нет. И про адекватного человек ты тоже малость перебрал. Ты тот ещё фрукт.

– Он фрукт? – перебивает меня Демид, – не уверен. Он не фрукт. Он насекомое-вредитель. Древоточец.

– Согласна. Если бы не его бурная фантазия и способность к актёрскому мастерству…

– Если бы не его желание свести счёты, – говорит мне Демид.

– Так, вы – двое, мне надоели. Я вами сыт по горло, – встаёт Симаков, – поправляйся, Дёмыч. Совет да любовь, как говорится. А я пошёл.

– Иди, – машу я рукой.

– Проваливай, – улыбается Демид, глядя на меня.

– И всё? А где благодарность?

– За что?! – восклицаем одновременно с Демидом.

– Если бы ты, приятель, не вздумал закосить под меня, не видать тебе этой красотки. Кстати, о красотке. У нас бы всё равно ничего не вышло, Полина. Ты, конечно, горячая штучка. Но то, как ты разговариваешь… Тебя выдержать сможет только этот чокнутый. Так что у нас бы ничего не вышло. Абсолютно. Ну, кроме секса. Секс бы у нас был крышесносный. Имей в виду. Если что, готов. По-дружески.

– Симаков. Свали. А то я тебе гипсом накостыляю.

– Уже почти ушёл. И не забывайте о презервативах, а то наплодите себе подобных, – язвит Симаков, – и тогда нас всех ждёт преждевременный конец света. А я ещё не потратил все свои миллионы!

– Да свали ты уже. Я собираюсь поступить как раз наоборот – устроим демографический взрыв!

– Не рановато, кот? – испуганно спрашиваю я, представив с десяток орущих младенцев.

– Может быть, самую малость, – усмехается Демид, – ещё годика два можешь спокойно гулять без статуса «sexy mommy». А потом ты от меня не отвертишься.

Я глупо улыбаюсь, не в силах подобрать слова, просто вглядываюсь в смеющиеся карие глаза Демида.

– Эй, постой, – окликает Демид Симакова, уже взявшегося за дверную ручку палаты.

– Что ещё? Я могу просто взять и исчезнуть с вашего поля зрения?

– Нет, дружище. Будешь моим шафером?

– Ну-у-у… я даже не знаю, – начинает ломаться Симаков, – я посмотрю, занят ли я. И для начала ты должен у красотки спросить, выйдет ли она за тебя замуж.