Неистовая принцесса - Шеннон Дрейк Страница 62

Когда все было позади, Аларик осенил себя крестным знамением. Вильгельм и его люди стали расходиться. Аларик увидел отца Дамьена, который наблюдал за ним. Аларик не уклонился от встречи с загадочным священником.

— В чем дело, Дамьен? Может быть, ты подобно многим вашим людям ждешь, когда у нас отрастут рога и хвосты?

Дамьен покачал головой. Он посмотрел на серый туман, который ложился на землю в преддверии ночи.

— Нет. Эдуард давно предупреждал нас, что пожары и демоны опустошат нашу землю.

— Это его предсмертное пророчество?

— Да, — ответил Дамьен, снова устремляя взгляд на Аларика.

— Значит, тебя не удивила наша победа?

Дамьен улыбнулся.

— Победа, граф Аларик? Ну да, победа…

— Ты сомневаешься, что Вильгельм завоюет Англию?

Дамьен засмеялся, и Аларик вдруг увидел, что священник был еще молодым человеком, примерно его возраста.

— Ты сомневаешься в этом больше моего, господин. Только глупец может плакать, что Англия повержена после единственной битвы. Вильгельм только начал.

— Вильгельм победит…

— Вильгельм станем королем, — твердо сказал Дамьен. На этот счет у него не было сомнений! Затем он улыбнулся. — Когда зеленое дерево, расколотое надвое, срастется само, — негромко добавил он.

— О чем ты говоришь, человек? Брось свои загадки.

— Именно тогда земля оживет, а сейчас я скажу тебе, господин, что рост уже начался. Видишь, я предупреждаю тебя. Твои демоны опустошат страну… Будет бушевать огонь, будут умирать мужчины, стенать женщины. Но в конце концов победит страна… Этот остров и этот народ. ― Он низко поклонился Аларику. — Господин, — тихо сказал он, и Аларик поверил его словам, — я постоянно готов служить вам.

Аларик смотрел ему вслед, ощущая горький привкус во рту. Он страшно устал. Его уже тошнило от грабежей, кровопролития и смертей.

Опускалась ночь. В вышине появлялись звезды. Поднялся ветер, грозя принести дождь. Аларик спустился с холма и сел на Сатану.

За ужином он сидел с Вильгельмом, Одо и Робертом и наблюдал за бесстрастным лицом герцога, когда они обсуждали, что предпринять далее, какие деревни захватить, как принудить укрепленный город Дувр к сдаче. Все без слов понимали, что Вильгельм ждет, что страна смирится перед ним и витенагемот признает его власть.

Лишь незадолго до полуночи Аларику удалось освободиться. Он не хотел идти к себе, ибо чувствовал себя слишком измученным, чтобы иметь дело с Фаллон. Однако затем он сжал зубы, вспомнив, что отныне это его удел.

Войдя в свою комнату в крепости, он увидел, что в камине тихонько догорают дрова. На подносе находилась еда, к которой, по всей видимости, едва притронулись.

Фаллон лежала на кровати, и пышные цвета воронова крыла волосы закрывали ее лицо. Когда хлопнула дверь, она вздрогнула. Она была настороже, была готова к бою.

Аларик не собирался воевать. Он вошел в комнату, едва бросив на пленницу взгляд. Снял накидку, затем освободился от ножен и меча. Не спеша разделся. Не говоря ни слова, дунул на свечу и лег на кровать.

В темноте Аларик мог слышать, как бьется у Фаллон сердце. Он чувствовал ее запах, ощущал напряженность и настороженность. Прошло несколько минут.

Вдруг он услышал, что она на цыпочках направилась к двери. Сейчас она схватит его меч и попытается бежать.

Он дождался, пока Фаллон потянулась за мечом, и, обнаженный, вскочил с постели, повалил ее, прижал ее к полу, а затем сел верхом.

— Убегаешь, любовь моя?

Фаллон разразилась бранью. Она брыкалась пытаясь сбросить Аларика, платье задралось на ней, и нежный холмик ее лобка соприкоснулся с мужской плотью. Аларик заскрипел зубами, напоминая себе, что зверски устал.

Он быстро встал и в темноте поднял Фаллон.

— Снимай с себя платье! ― скомандовал он.

— Нет! — задыхаясь, выкрикнула она, прижимая к телу остатки ткани. — Нет, Аларик!

Он безжалостно разодрал платье от груди донизу. Фаллон отчаянно пыталась соединить половинки, но он сорвал их и швырнул в огонь. Он услышал, как ахнула Фаллон, когда шелковая ткань вспыхнула и запылала. Она опустилась на колени, пытаясь руками прикрыть свою наготу.

— Прошу прощения, принцесса, — негромко сказал Аларик. — Но я не хочу отдавать тебя ночи. — Он подошел к ней, положил ладонь на роскошные черные волосы, потянул за прядь. — Ложись в кровать… К стене.

— Нет! — воскликнула она, и слезы брызнули из ее глаз. Она медленно подняла голову, умоляя и в то же время бросая ему вызов:

— Нет! Я не стану опять твоей добычей!

Аларик улыбнулся, поднял ее и положил на кровать. Он нашел мягкий плетеный пояс в одной ив своих седельных сумок. Повернувшись, он увидел, что она поднялась на колени, а когда он приблизился, оцарапала ему грудь. Он поймал ее руки и крепко связал поясом запястья.

— Ублюдок! — задыхаясь, выкрикнула она. Она старалась сдержать слезы, и Аларик вновь оценил ее красоту. Глаза Фаллон сверкали от страсти и ярости и были похожи на два чистых сапфира на фоне тонкого, словно выточенного лица. Ее волосы напоминали буйную черную гриву. Тело изумительной формы будило желание. Сводила с ума зрелая полнота груди, стройные бедра и обольстительные ноги. Пока она металась и трепетала, Аларик думал, что ее талию он мог бы, пожалуй, обхватить ладонями, а вот бедра у Фаллон были крутые и крепкие. Ее нагота представляла собой поистине искусительное для любого мужчины зрелище. Аларик вновь встретился глазами с ее взглядом, улыбнулся и привязал стянутые поясом запястья к передней стойке кровати.

Фаллон разразилась еще более яростной бранью.

— Ты ублюдок и выродок! Грабитель и насильник!

Ее слова не на шутку рассердили Аларика, и он всем телом лег на Фаллон. Его руки прошлись по бархатной коже ее бедер, по атласным округлостям груди.

— Да, моя леди, я связал тебя, чтобы мучить, чтобы взять вопреки твоему желанию. Да, моя леди, именно этим я и занимался весь день: грабил и насиловал. У меня было много белокурых саксонских девиц, и поэтому я так измотан. Я больше не в силах воевать и вынужден связать свою жертву по рукам и ногам.

C широко раскрытыми глазами Фаллон продолжала извиваться под ним. «Не подпрыгивай так, моя красавица, — подумал он, — а то я могу забыть про усталость и напомнить тебе, что ты сама не чужда желания и страсти».

— Болван! — воскликнула она. — Слезь с меня!

Его руки играли с налитыми девичьими грудями, мозолистые подушечки пальцев высекали огонь из твердых вишенок сосков. Затем не отводя взгляда от ее глаз, она стал ласкать ее бархатный живот и бедра.

— Бедная леди! Как над тобой издевались! Ты даже сейчас еще дрожишь!

— Если я и дрожу, то только от ненависти, — заверила его Фаллон. Глаза у нее были огромные, и он едва не улыбнулся, задавая себе вопрос, неужели она верит его угрозам. — Я клянусь, что… — она сделала паузу, и Аларик вопросительно выгнул бровь. — Клянусь, что никогда не отдамся тебе… опять.