Цветы из огненного рая - Сара Ларк Страница 61

Крис с удовольствием отправился туда и был приятно удивлен, когда узнал, что теперь вместе с Таккеттом работает и Карл Йенш. Разговаривать им стало намного проще. Карл с каждым днем все лучше говорил по-английски, молодой человек проявил исключительный талант к расчетам и легко усваивал методики, которыми пользовались географы. Фредерик Таккетт говорил о нем с величайшим уважением, а для Криса он вскоре стал другом. У лагерного костра или в пабах они рассказывали друг другу о своей жизни, делились мечтами и желаниями. Карл много говорил об Иде, в то время как Крис почти не упоминал о Джейн. Но Карл все равно расспрашивал о ней, поскольку хорошо запомнил девушку.

– А будешь ли ты с ней счастлив? – наконец высказал он те сомнения, которые терзали и Фенроя. – У нее такой тяжелый характер…

– Она умна, – ответил Крис.

В этом он был уверен. Если Джейн снисходила до того, чтобы отпустить какое-то замечание, то обычно оно было очень остроумным. Впрочем, и колким тоже.

– И все равно… ты ее не любишь! – констатировал Карл. – И она тебя тоже не любит… По крайней мере, не похоже на то, может быть, я ошибаюсь.

Крис с горечью рассмеялся.

– Если и да, то у нее очень своеобразная манера это демонстрировать. – Он ушел от ответа. – Но любовь… Нужно просто подождать… Может быть, позже… со временем…

Карл возвел глаза к потолку:

– Если ты сейчас скажешь, что такова воля Божья и судьба, что все предначертано, и вообще, она – твой единственный шанс попасть в рай, то можешь сразу идти под крыло к Ланге и Брандманнам. Серьезно, когда ты говоришь о Джейн Бейт, я слышу, как Ида говорит об Оттфриде. Впрочем, ты получишь свою ферму, исполнится твое самое заветное желание. Ида же… она даже не признается себе в своих желаниях…

Ида уже несколько недель жила у Партриджей, и ей некогда было задумываться о собственных желаниях. Дом был уютным, намного более комфортным, нежели их дом в Рабен-Штейнфельде, где всем приходилось рубить дрова для открытых каминов и носить их в дом: вся семья в холодном Мекленбурге спала в одной-единственной отапливаемой комнате. Здесь, в Нельсоне, зимы были намного мягче, и дом Партриджей обогревался изразцовыми печами, которые топили из одного центрального очага. Мортимер Партридж делал это сам или в крайнем случае с помощью Антона. Девочки временами помогали миссис Партридж по хозяйству и иногда, и с большим удовольствием, в магазине.

Особенно понравилась работа продавщицы Элсбет. Она весело щебетала с посетительницами и тайком флиртовала с молодыми людьми, когда была уверена в том, что отца нет дома. Ида вела себя более сдержанно, но она тоже продолжала учить английский, ей нравилось вести с миссис Партридж беседы о Боге и мироздании. Если бы она могла принимать решения, это продолжалось бы и дальше. Однако мировоззрение и ожидания переселенцев с «Санкт-Паули» находились в постоянном конфликте с мировоззрением обитателей Нельсона и их бытом, что омрачало ее жизнь и заставляло пускаться на хитрости.

Якоб Ланге, Петер Брандманн и главы других мекленбургских семей, как и прежде, даже не пытались приспособиться к жизни в Нельсоне. Они отказывались учить английский язык, хотя со временем стали разрешать это своим сыновьям. Однако дочерям они строго-настрого запрещали общаться с хозяевами больше необходимого.

– Женщины должны сидеть дома и хранить традиции! – с раздражением заявил Ланге своей дочери, в очередной раз застав Элсбет в магазине. – Если вы будете приспосабливаться, традиции размоются, все уже не будет так, как прежде. Еще, чего доброго, забудете молитвы предков и их песни. То, что происходит здесь, – просто неприятная пауза, которая должна была давным-давно закончиться. Как только мы получим свою землю, все изменится. Вы заведете собственное хозяйство, выйдете замуж за добрых христиан, у вас будет полно дел в своих огородах, на полях и в кухнях. И для этого вам не нужны чужие языки!

Он с удовольствием отдал бы Иду и Элсбет под крыло госпожи Брандманн, которая полностью отгородилась от принимающей семьи, распевая со своими детьми немецкие песни и читая немецкие молитвы. Впрочем, Брандманны жили в довольно стесненных обстоятельствах, и семья Макдафф была не в восторге от той шумной деятельности, которую развивала временами госпожа Брандманн. Нельзя было ожидать, что они согласятся часто принимать еще двух гостей.

Поэтому отец Иды очень надеялся на то, что в скором времени им выделят землю, однако дело затягивалось, и возмущение переселенцев все росло. После стычки на реке Вайрау они рассчитывали, что ситуация разрешится очень быстро: маори следовало наказать и прогнать со спорных земель. Однако сидевший в Окленде губернатор, которого представлял здесь советник Спейн, считал совершенно иначе, и Ланге с Брандманном его не понимали. В конце концов они отправились покупать рыболовные принадлежности в магазине, владелец которого говорил по-немецки, и, воспользовавшись случаем, расспросили его, как он представляет себе ситуацию. Тот с удовольствием поделился своими соображениями:

– Нет, от карательной экспедиции толку не будет, в этом Спейн совершенно прав. Это только разозлит вождей. Я ведь уже говорил вам, в большинстве случаев с этими ребятами можно договориться. В том числе насчет материальной компенсации за убийство. Между собой они улаживают это точно так же, у них есть обычай под названием уту…

– Вергельд, – подсказал ему Брандманн старогерманское слово.

Хозяин магазина пожал плечами.

– Как бы там ни было, речь идет о том, чтобы потребовать равнину Вайрау в качестве компенсации за смерть Уэйкфилда и его людей. Но почему-то они никак не могут прийти к соглашению. Спейн считает, что первыми должны извиняться пакеха, младший Уэйкфилд жаждет крови, а губернатор пока что не торопится, поскольку в данный момент договариваться не с кем. Говорят, вождь Те Раупараха отправился на Северный остров, вероятнее всего – чтобы заручиться сторонниками. И если губернатор сейчас пошлет карательную экспедицию к нгати тоа, вспыхнет настоящий пожар. Могут подняться восстания. Этого никто не хочет. Поэтому пока что не надейтесь на землю. Равнину Вайрау вы не получите никогда. Лучше потеребите Уэйкфилда и Бейта! Они столько земли у маори оттяпали, должно найтись что-то и для вас!

Брандманн и Ланге поворчали, но к совету прислушались и с тех пор посещали магистрат как минимум раз в неделю. Вскоре Уэйкфилд стал передавать им через секретарей, что его нет на месте, поскольку разговор у них обычно выходил тяжелый. Если Бейта не оказывалось в конторе, а такое случалось часто – он тоже словно бы растворялся в воздухе, как только немцы приходили чего-то требовать, – в роли переводчика выступал Оттфрид. Молодой человек учил английский язык, для чего каждый вечер покидал дом. Когда он возвращался, от него, к ужасу отца, пахло пивом, а порой и виски. Похоже, он изучал новый язык в основном в пабах. Оттфрид давно перестал подчиняться отцу и отказывался читать молитвы и каяться после подобных эскапад. После экспедиции в Вайрау он стал вести себя дерзко, и, по мнению Якоба Ланге и Петера Брандманна, с этим тоже нужно было срочно что-то делать!