Ягодное лето - Катажина Михаляк Страница 61

– Ты будешь удивлена, дорогая Марточка, – улыбнулся Павел, – Роджер продал дом во Франции и профинансировал частично ремонт. Так что твой Буковый Дворик по сравнению с «Ягодкой» – это просто…

– Ну-ну, это ж какие важные господа из наших деток сделались! – засмеялась без обиды Марта. – Когда же?..

– Я тоже еще не видел свою комнату! – крикнул Алек. – Тетя Габрыся не позволяла мне, своему сыну, даже одним глазком взглянуть! Но я, правда, все ей описал, как я хочу, чтобы было сделано! Все в подробностях.

– Вечером, – пообещала Габриэла. – Я покажу вам «Ягодку» вечером. Сейчас еще надо пару пустяков доделать. Я купила изумительный сервиз, столовое серебро – фамильное, между прочим! И скатерть с ручной вышивкой. Гулять так гулять!

Она отправила гостей в беседку, где делали барбекю, а сама отвела Павла в сторону.

– Я пригласила съемочную группу космических метаморфоз, – сказала она вполголоса. – Они хотят снимать программу о нас всех. Что-то в стиле «из грязи в князи».

Павел слегка поморщился, что Габриэлу совсем не удивило, у нее тоже не было особого желания впускать в свое жилище половину Польши.

– Я еще не дала согласия на съемки, но пригласила пока их просто так, на новоселье. Гном, то есть пан Тадеуш, обещал сделать хорошее видео сегодняшнего вечера, будет у нас память. А теперь давай-ка начинай исполнять обязанности хозяина дома, а я займусь последними приготовлениями.

Она скрылась за тяжелыми дубовыми дверями и присоединилась к женщинам, которые поспешно доделывали последние дела: прибирали, накрывали на стол, готовили. На новоселье Габриэла пригласила и своих новых подружек – соседок из Счастливиц.

Прием на тридцать персон для этого дома был вовсе не в новинку, бывали тут приемы и пошикарней. Но в карьере новой хозяйки это был первый опыт такого рода.

Наконец наступил вечер, которого все так ждали.

Левкои под окнами одуряюще пахли. В комнатах сияли хрустальные люстры. Гости переходили из одной комнаты в другую и то и дело вскрикивали от восторга и изумления. Тетя Стефания снова и снова вытирала слезы, прижимаясь к не менее взволнованному и растроганному Роджеру. Они оба благодаря Габрысе вдруг вернулись во времена своей благословенной юности и счастливого детства, когда бегали по этим комнатам, беззаботно смеясь и играя в прятки.

И вот – последняя запертая дверь.

Габриэла глубоко вздохнула, а потом решительно распахнула двери бального зала.

Гости онемели от восхищения.

Зал был залит светом хрустальной люстры и таких же многочисленных настенных светильников. Стены, выкрашенные в цвет заходящего солнца, еще пахли свежей краской. На окнах висели тяжелые бархатные шторы цвета бургундского вина, перехваченные золотыми шнурами. Паркет сиял почти так же, как люстра. По углам стояли кадки с растениями, а прямо напротив огромного каменного камина, в котором потрескивали охваченные огнем дрова, создавая настроение, красовался длинный, массивный стол, покрытый вышитой скатертью, а на скатерти – фарфоровый сервиз. Прекрасный букет цветов – дело рук одной из жительниц Счастливиц, свечи в серебряных подсвечниках, разнообразные закуски и вкусности на столе…

– Вот это да, тетя… – прошептал завороженно Алек. – Тут что, какой-нибудь король живет?

Остальные гости молчали, не в силах вымолвить ни слова, только глядя по сторонам круглыми от изумления глазами.

Павел притянул к себе Габриэлу и молча поцеловал ее пахнущие ландышем волосы.

Габриэла захлопала в ладоши, радуясь произведенному эффекту.

– Садитесь же, дорогие мои! Пора начинать большой пир!

– Не спешите, Королева красоты, Ваше Величество! – вдруг вмешался пан Тадеуш, более известный как Гном. – Сначала позвольте вручить вам подарки и попросить от имени всех присутствующих и от себя лично об одном одолжении…

Подарки?

Подарки Габриэла обожала. Она сегодня уже получила множество подарков: и чудесную картину маслом, и покрывало на кровать, и фарфоровый колокольчик, и вышитые крестиком салфетки… А теперь и Гном хотел ей что-то подарить и…

Пан Тадеуш вернулся, неся большую коробку, которая выглядела почему-то очень знакомо.

– Неужели… неужели это то, что я думаю? – у Габрыси загорелись глаза.

– Думаю, именно оно, – улыбнулся Гном, радуясь ее реакции.

Он снял крышку коробки – и перед глазами взволнованной Габрыси предстала воздушная юбка Феи Драже. Та самая, в которой Габрыся завоевала сердца телезрителей всего мира.

И пуанты.

– А это – от меня, – Павел протянул ей коробочку поменьше. На гранатовом бархате покоилась знакомая диадема.

Габрыся поднесла ее к свету – маленькие бриллиантики рассыпали по залу миллионы разноцветных искорок.

– Станцуй для меня, – шепнул Павел и поцеловал девушку в губы.

Она посмотрела на него с удивлением.

– Но я же, наверно, не смогу…

– Станцуй, тетя, пожалуйста! – с другой стороны подскочил Алек и осыпал ее лицо поцелуями.

Гости тоже стали уговаривать ее станцевать.

В конце концов она, раскрасневшись, со сверкающими, словно звезды, глазами, скрылась в коридоре с платьем феи на плече.

Раздались первые звуки музыки.

Габрыся – именно Габрыся, а не Фея Драже – на пуантах выбежала в центр зала и… начала танцевать.

Для тех, кого любила, для самой себя, для Бога, от чистой радости жизни.

Она танцевала благодарность за то, что получила от Всевышнего. Благодарность за Алека и Павла. За маму Стефанию и папу Роджера. За «Ягодку». За ее поля, пруды, лес и вековые деревья в парке. За стайки куропаток и синичек, что прилетали каждый день и клевали рассыпанное зерно. За Марту и ее сына. За друзей и знакомых, которые были с ней в горе и в радости. И за ту, другую семью – за Ренату и Леона, Малвину и всех остальных родственников. За то, наконец, что она… может танцевать!

Когда последние звуки музыки смолкли, Габриэла бросилась в любящие объятия своей семьи.

Она была счастливая.

Нет, не просто счастливая.

А именно так – Счастливая, с большой буквы С…