Проверка на любовь - Андреа Семпл Страница 61

Дездемона поставила медвежонка перед собой и — сосредоточилась.

— Ну, слушай. Сначала надо внимательно посмотреть ему в глаза. Учись. — И она заморгала так, что ее ресницы игриво затрепетали.

— Это важно?

— Да.

— Почему?

— Потому что.

— Понятно.

— После этого ты ждешь, когда он сам сделает первый шаг. Тогда ты закрываешь глаза и приоткрываешь рот. Чуть-чуть. Вот так. — Она придвинула Берни к себе и поцеловала его с притворной страстью, одной рукой придерживая его набитую ватой или чем-то еще, плюшевую голову.

— Ну… м-м-м… а что ты делаешь сейчас? Ртом? — совершенно искренне полюбопытствовала я.

Оно оторвалась от Берни:

— Я повторяю все то, что делает он.

— Но он не может ничего делать.

Тогда Дездемона сунула язык под нижнюю губу и оттянула ее, наверное, чтобы собраться с мыслями:

— Я ведь при-тво-ря-юсь.

— Прости. А что ты делаешь языком?

— Ну, в разных случаях бывает по-разному. — Она снова заговорила серьезно, как и полагается учителю и наставнику.

— От чего это зависит?

— От того, что делает языком мальчик.

— А-а-а, понятно.

— Но одно ты должна делать всегда. — И она стала медленно двигать нижней челюстью из стороны в сторону. — И еще: первой заканчивать поцелуй тоже должна ты.

— Хорошо.

— Теперь твоя очередь.

Она придвинула медвежонка ко мне и усадила его на кровати:

— Эй, привет! — произнесла она, имитируя голос плюшевой игрушки.

Я рассмеялась. Что это сегодня с ней? Никогда ничего подобного с Дездемоной еще не происходило. Я вытянула губы и старательно повторила продемонстрированный только что метод правильного целования. Сначала взгляд. Потом ждем первого шага с его стороны. Закрываем глаза. Чуть-чуть приоткрываем рот. Следуем за движениями его губ. Ждем, когда он начнет шевелить языком. Передвигаем нижнюю челюсть из стороны в сторону. Поцелуй продолжается… Поцелуй завершен.

Но пока мои губы справлялись с мокрой мордочкой Берни, я поняла, что в реальной жизни все будет совершенно не так. И когда отодвинула от себя медвежонка, я даже заметила, что его единственный пластмассовый глаз смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Ну а если я произвела такое впечатление на бездушного плюшевого медведя в жутком костюмчике, то что же может произойти с бедным мальчиком, которому судьба (замаскированная под бутылочку) прикажет целоваться со мной? Наверное, он умрет прямо там же, на месте.

— Ну? — поинтересовалась моими впечатлениями Дездемона.

— Не знаю. А ты сама как считаешь?

— Гм-м… Не уверена. Трудно сказать. — Она приставила указательный палец к подбородку, что должно было означать одно: Дездемона серьезно задумалась. Вскоре ее лицо просветлело, совсем как в мультиках, когда над персонажем зажигается нарисованная лампочка и над головой появляется облачко, а в нем написаны какие-то умные слова.

— Мне все ясно!

— Что?

— Почему бы тебе не потренироваться на мне?

— Что?!

— Ну, представь себе, что я мальчик.

— Как это?

— Просто у тебя никогда ничего не получится, если ты будешь целоваться только с Берни.

Я скривилась:

— Но я не могу целоваться с тобой.

— Почему?

— Потому что… потому что… ты же девочка!

— Ну и что? Не обращай внимания. Я же хочу тебе помочь. Ну а если хочешь выставить себя дурочкой, то, конечно, я тоже мешать не стану.

— Но если мы будем целоваться, то станем лесбиянками.

— Не говори ерунду! Мы бы стали лесбиянками, если бы нам нравилось целоваться. Неужели не понятно?

— Не очень. Прости.

— Представь себе, что я мальчик. Закрой глаза, и тогда тебе будет легче.

— М-м-м…

— Вот и отлично. Делай все так, как я тебе…

— Нет. Ну, хорошо. Наверное… Наверное, я попробую.

Она улыбнулась и положила руки мне на плечи, точно так, как футбольный тренер, когда разговаривает с новичком:

— Теперь слушай. Я буду мальчиком, а поэтому ты должна поймать мой взгляд, а потом ждать, когда я сама сделаю первое движение.

Я в испуге оглядела комнату: все те же сентиментальные черно-белые картинки. Мужчины и дети. И все они таращатся на меня. Они как будто наблюдают за нами. Тогда я опустила глаза, и увидела на кровати еще одну страждущую аудиторию, состоящую из плюшевых собачек.

— Не знаю, смогу ли я.

— Конечно, сможешь. Просто закрой глаза.

— Я…

И прежде чем я успела что-то сказать, я почувствовала прикосновение ее губ. И на этом мои воспоминания обрываются. Про сам поцелуй я ничего не помню. И то, как мы обнимались, тоже. Могу только вообразить, что это было ужасно, но точно теперь сказать ничего не могу. Иногда мне даже кажется, что ничего подобного в моей жизни не происходило. Но это было. И теперь я точно в этом уверена.

Правда, я не помню, что при этом чувствовала, или как долго продолжалось все это. Зато я хорошо помню, как все закончилось.

Снизу, с первого этажа, раздался голос ее матери:

— Девочки, чай готов. Спускайтесь!

Вот и все. Обучение закончилось. Мы съели по куску пиццы, по порции жареного картофеля с салатом, и больше об этом случае не вспоминали. Никогда.