Когда не нужны слова - Ли Бристол Страница 61

— Законы и правительства мало меня волнуют, — махнул рукой Эш. — Если бы я нес наказание за каждое нарушенное правило, то от меня к этому времени осталась бы только тень.

— Но ты работаешь на губернатора, — робко напомнила Мадди.

— Работаю, — подтвердил он с каким-то странным выражением лица и пошел расседлать лошадей.

Мадди.присела на корточки и печально задумалась. Как все странно. Всего несколько недель назад Эштон был самым опасным ее врагом, и она не задумываясь любыми доступными ей средствами расстроила бы его планы и не пожалела об этом. Но теперь она отдала бы все на свете, лишь бы он не пострадал по ее вине. Мадди никогда не желала причинять ему зла или подвергать опасности. Она и представить себе не могла, что он будет вынужден делать выбор: либо защищать ее, либо выполнять свою работу дтя губернатора. И уж совсем никогда, даже в самых диких фантазиях, ей не приходило в голову, что он может сделать выбор в ее пользу. Тем не менее он так и поступил. Ради нее он рисковал своей честью, совестью и личной безопасностью, а она в конце концов будет вынуждена предать его.

Эш принес несколько камней, чтобы обложить ими место, отведенное для костра, и при одном взгляде на него у Мадди замерло сердце. На нем была широкополая кожаная шляпа, из-под которой выбивались довольно длинные золотистые волосы, бежевые бриджи и зеленый дорожный плащ, сильно поношенный и, судя по всему, очень удобный. Видавшие виды высокие сапоги были скорее практичными, чем модными. На нем не было ни жилета, ни галстука, а ворот рубашки расстегнут. Сейчас он совсем не походил на молодого шеголя, который явился в «Кулабу» в вечер их знакомства. Однако в глазах Мадди он никогда не выглядел лучше, чем сейчас, — сильный, чувствующий себя свободно и непринужденно в негостеприимной и даже враждебной обстановке. Взглянув на него еще раз, Мадди вдруг отчетливо поняла, что дальше так продолжаться не может. Он не сделал ей ничего плохого, и она не должна поступать с ним бесчестно.

— Думаю, было бы лучше, если бы ты оставил меня, чтобы я добиралась до твоих друзей самостоятельно. Тебе следует вернуться в Роузвуд, а когда они снова явятся за мной, сказать, что я уехала той же ночью и ты обо мне больше ничего не знаешь, — сказала она. Как-нибудь Мадди сама доберется до Джека, и Эш никогда не узнает правды.

Он лишь взглянул на нее и принялся обкладывать камнями место для костра.

— Не говори чепухи. Я не собираюсь бросать тебя в этих дебрях.

— Ты, возможно, не понимаешь… — начала она. Да уж, он очень многого не понимал, вернее, не знал.

— Все в порядке, — презрительно заявил Эш. — Безмозглые исполнители и недоумки-начальники — с такими мне и раньше приходилось встречаться.

— Но, Эштон… — В ее голосе против воли звучало отчаяние. — Что бы ты ни делал, Крысолов от меня ни за что не отвяжется, а ты, помогая мне, лишь ставишь себя под угрозу. Ты не можешь изменить то, что я сделала, а я не могу допустить, чтобы ты расплачивался за мои преступления.

Эш пристроил на место последний камень и взглянул на Мадди. Лицо у нее осунулось от усталости, волосы были взлохмачены, одежда тоже выглядела не лучшим образом после дня, проведенного в седле. Она казалась такой хрупкой и беспомощной… Ее свобода и даже жизнь были под угрозой, но тревожилась она не за себя, а за него. Его охватила волна нежности, и он улыбнулся ей виноватой улыбкой, потом вздохнул и покачал головой.

— Как тебе объяснить? — пробормотал он. — Когда я приехал в Америку, я увидел совершенно дикую страну, населенную настоящими варварами. Все там вызывало у меня отвращение, но больше всего возмущало то, что люди не умеют вести себя за столом. — Он взглянул на нее и, заметив недоумение в ее взгляде, усмехнулся. — Потом я жил и работал с этими людьми, а иногда вместе с ними боролся за жизнь. Я одевался в одежду, сшитую из шкур животных, которых убил собственными руками, а есть с тарелки иногда было слишком большой роскошью, и я не обращал внимания, если приходилось обходиться без ножа и вилки. Тогда я начал понимать, что для того, чтобы покорить дикую страну или даже просто выжить в ней, надо самому быть дикарем. — Он задумался, на него нахлынули воспоминания. Потом он вернулся к действительности и снова занялся костром. — Я думаю, что жизнь, которую я прожил, слишком отдалила меня от благ цивилизованного мира, чтобы меня беспокоили повеления губернаторов или законодателей. Они меня не пугают, и я не считаю преступлением то, что ты сделала.

— В таком случае почему ты согласился выследить Джека Корригана?

— Потому что, дорогая моя, — сказал он, сооружая под хворостом гнездышко из сосновой хвои и сухих веточек, — англичане ждут, когда появится возможность строить здесь кирпичные дома, сажать сады, разводить чистокровных лошадей и собираться поужинать в таких элегантных заведениях, как твоя «Кулаба», и мы не можем позволить банде дикарей и преступников стоять на пути прогресса. Цивилизация стучится в дверь, она готова распространиться за пределы этих гор, а я, как ни странно, по-видимому, неплохо умею прокладывать дорогу цивилизованному миру. — Когда костер занялся, он отряхнул руки и поднялся на ноги. — Поэтому я и взялся за это. — Он взглянул на нее с улыбкой. — Кстати, одно к другому едва ли имеет отношение, не так ли? Ты помогла вырваться на свободу всего одной беспомощной супружеской паре — ведь не самому же Джеку Корригану? Это совсем другое дело, — сказал он и отправился за водой к ручью.

Они поужинали холодной бараниной с хлебом и заварили крепкий чай. Мадди видела, что Эш прилагает все усилия, чтобы отвлечь ее от тревожных мыслей, и старалась подыграть ему. Но ей было не по себе. Не могла она сказать ему, что не подстерегающие их опасности ее беспокоят и даже не собственная судьба, а то, что она вынуждена лгать ему.

После того как они поели, Эш бросил в костер охапку зеленых веток, чтобы дым отогнал насекомых. Из дорожной сумы Эш достал бумагу и угольный карандаш. Прислонившись спиной к стволу дерева и нахмурив лоб от усердия, он принялся делать набросок. Мадди тем временем разложила в нескольких шагах постель, пристроив на место защитную сетку от москитов. Время от времени она с любопытством поглядывала на него и наконец, не выдержав, спросила:

— Что ты делаешь?

— Пустяки, ничего интересного, — ответил он, пожав плечами. — У меня привычка наносить на карту каждое место, в котором я появляюсь, в надежде, что когда-нибудь мне удастся изобразить что-нибудь достаточно разборчивое. А это придется скопировать кому-нибудь, кто умеет провести прямую линию. Я так и не научился делать это левой рукой.

— У тебя вполне удобочитаемый почерк, — улыбнулась Мадди, вспомнив записки, которые он ей присылал.

Он скорчил гримасу.

— Ты мне льстишь, дорогая. Он почти не поддается прочтению, и, насколько я помню, почерк у меня всегда был плохой. Однако для составления карт требуется несколько большая точность.

Она хотела подойти к нему, но он неожиданно поднял голову и тихо произнес:

— Смотри!

Мадди быстро повернулась в направлении его взгляда, и тревога сменилась удивлением, когда она увидела то, на что он указывал. По периметру их стоянки шествовало странное существо — некая помесь утки и крупной крысы с волосатым телом, длинным плоским клювом и перепончатыми лапами. Мадди никогда еще не видывала ничего похожего и не поверила бы, если бы кто-нибудь описал ей нечто подобное. Вид существа вызывал отвращение и одновременно завораживал.