Нарушенная клятва - Кэтрин Куксон Страница 61

— О… — Она немного растерялась. — Я не знала, что он уехал.

— Пожалуй, мне придется сказать ему, чтобы впредь он информировал вас обо всех своих передвижениях.

Лицо Тилли окаменело. Она вся как бы напружинилась. Несколько секунд оба молча смотрели друг на друга, потом, разом тронувшись с места, прошли через веранду в комнату. И там, снова глядя прямо в лицо Альваро, Тилли проговорила:

— Мне не хотелось, но я вынуждена сказать вам, мистер Портез, что мне не нравятся ваш тон и поведение.

— Ах, они вам не нравятся, мадам? Боже мой, Боже мой! — Отвернувшись от Тилли, он направился к камину.

Встав к нему спиной и скрестив руки на груди, он наблюдал, как она медленно приближается. Подойдя вплотную, Тилли вдруг почувствовала мгновенный страх, который, правда, тут же был смыт волной гнева — вполне оправданного гнева, такого, какого она не испытывала уже давно. Сейчас она отчетливо поняла, что между нею и этим человеком игра пошла в открытую и все карты брошены на стол.

Она заговорила тихо чеканя каждое слово:

— У меня нет ни малейшего сомнения, мистер Пор-тез, что вам неприятно мое присутствие здесь. Я почувствовала это с первой же минуты.

— Пожалуйста, присядьте, миссис Сопвит. — Она обратилась к нему официально, теперь также официально он обращался к ней. Жестом он указал ей на стул, но она отрицательно покачала головой:

— Обсуждая эту тему, я предпочитаю стоять.

— Как вам будет угодно.

Она увидела, как напряглась его шея выше мягкого белого шарфа, который он обычно надевал поверх стоячего воротника пальто, и от слов, Произнесенных им, ей стало страшно:

— Вы действительно замужем за моим племянником, Матильда?

Она сделала медленный, глубокий вдох и так же медленно выдохнула.

— Да, я замужем за Мэтью. Как вы смеете предполагать что-либо иное! И, кстати, должна напомнить вам, что он вам не племянник. Он внук вашей единоутробной сестры, так что родство между вами весьма отдаленное, а кровные узы — не более чем тонкая ниточка.

Альваро, пошарив в кармане, достал носовой платок, вытер им лицо, и Тилли заметила, что его обветренная кожа на миг потеряла свой здоровый цвет. Она поняла, что им владеет гнев гораздо больший, чем ее собственный. Внезапно она ощутила, что находится в опасности.

Чуть прерывающимся голосом Альваро произнес:

— Сила наследственности такова, что люди могут повторяться в других через несколько поколений. Для этого довольно даже той единственной ниточки, о которой вы говорите. Я инстинктивно чувствую, что Бог и природа повторили меня в Мэтью. Он — моя точная копия.

— Нет! В нем нет ничего вашего. И никогда не было: ведь я знаю его с самого детства.

Он склонил голову набок:

— Вы говорите так, как могла бы говорить мать. — И повторил: — Так значит, с самого детства?.. Знаете, что я думаю, Ма-тиль-да? — Каждый слог ее имени был как плевок. — Я думаю, что вы весьма таинственная женщина. У вас есть прошлое — прошлое, которое Мэтью всеми силами старается скрыть. Я пытался выяснить у него что-нибудь, но безрезультатно. Все, что мне удалось из него вытащить — это то, что ваш покойный муж был джентльменом, владельцем шахты, по фамилии Троттер. Возможно, вас удивит, что, насколько смог удостовериться мой агент в Англии, а он, как я могу судить по его письму, занимался этим делом весьма добросовестно, шахтовладельца по фамилии Троттер нет ни на севере Англии, ни в других ее частях… Кем был ваш муж, Матильда?

Тилли почувствовала, как у нее подгибаются колени. Гнев отступил, и его место занял страх. Если этому человеку удастся выяснить правду, жизнь станет невыносимой. Он ведь католик, узколобый католик. По воскресеньям он устраивал нечто вроде мессы в своем кабинете: он проводил там час, наедине с горящими свечами, распятием и Библией. По словам Мэтью, было время, когда он организовывал службы для мексиканцев.

Стараясь, чтобы голос не дрожал, Тилли сказала:

— Мой муж был действительно владельцем шахты, и он был джентльменом — так же, как и его предки. А Трот…Троттер — это его фамилия по матери.

— О! Тогда могу я спросить, какова же была его фамилия по отцу?

— Спросить вы можете, но не хочу доставлять вам удовольствия, назвав ее. Поинтересуйтесь у Мэтью, когда он вернется. И, наконец, мистер Портез, должна сообщить вам, по какой причине я сейчас разыскивала Мэтью: я собиралась поговорить с ним о нашем собственном доме. Теперь, после нашего с вами разговора, необходимость отделиться от вас стала еще более настоятельной. И если вы, мистер Портез, попробуете как-то помешать нам, я выражу — и недвусмысленно — свое желание покинуть это место. Конечно, не вернуться в Англию, но, по крайней мере, обосноваться в какой-нибудь другой части штата. Зная своего мужа, я совершенно уверена, какое решение он примет. Будь мы бедны — это было бы проблемой. Но при нынешней ситуации ничто не сможет удержать меня от отъезда. И могу вас уверить, мистер Портез, что ваш, так называемый, племянник будет сопровождать меня… Надеюсь, мы хорошо поняли друг друга? — Снова Тилли почувствовала дуновение страха и опасности.

— Вполне, миссис Сопвит, вполне, — сквозь зубы процедил Альваро.

Как ноги вынесли ее из комнаты, Тилли не помнила. Добравшись до своей комнаты, она упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Кэти, пришедшая из другой комнаты вместе с Вилли, которого она держала за ручку, после секундного колебания отпустила ребенка и бросилась к ней. Обняв Тилли за плечи, девушка спросила:

— Что с тобой? Что случилось, Тилли?

Оторвав от подушки мокрое, в слезах, лицо, та пробормотала в ответ:

— Он… он знает.

— Нет! О Господи, только не это!

— Не все. Не все, — Тилли покачала головой, — но он написал в Англию, чтобы выяснить, существовал ли шахтовладелец по фамилии Троттер. Мне нужно найти Мэтью раньше, чем в него вцепится дядя.

— Зачем он это сделал? Какую игру он ведет?

— Его игра, Кэти, — Тилли вытерла глаза, — его игра состоит в том, чтобы разлучить нас с Мэтью. Он хочет, чтобы Мэтью принадлежал только ему. Он невзлюбил меня сразу же, как только мы приехали.

— Да, я догадывалась. Но если уж хозяину придется выбирать, я точно знаю, кого он выберет.

— Да, я так и сказала Портезу, но что он может сделать дальше, не знаю. — Нагнувшись, Тилли подняла с пола маленького Вилли, взяла его на руки, погладила по голове. Ребенок счастливо залопотал что-то на своем детском языке. Тилли снова взглянула на подругу: — Знаешь, Кэти, он очень плохой человек. В нем как будто сидит какая-то злая сила, и это пугает меня. Теперь я догадываюсь, что должна чувствовать Луиза. Наверное, когда-то он сделал ей что-то такое, за что она возненавидела его. Но если он посмеет встать между мной и Мэтью, его ненависть окажется ничтожной по сравнению с моей. А он может, Кэти, он может. Даже когда мы вместе, ему ничего не стоит встать между нами.