Причуды богов - Елена Арсеньева Страница 61

– Нет. Я знаю: она вылечила тебя от зулы.Почему? Она хочет отпустить тебя, так? Говори скорее!

Юлия с удивлением взглянула на свою руку, вкоторую впились пальцы Ванды.

– Отпустить? Ничего себе! Она хочет, чтобыТодор ушел вместе со всем табором, а меня даст ему как охранную грамоту отрусских, якобы цыгане везут меня к отцу.

Губы Ванды насмешливо дрогнули:

– И ты в это веришь?!

– Настолько, что сейчас, перед твоим приходом,обдумывала, как бы удрать отсюда, не дожидаясь, пока за мной придут. Но вотбеда – глянула в окно…

Ванда все мгновенно поняла:

– Да, сейчас начало апреля. Уже весна. Ониукрали у нас больше месяца жизни.

Больше месяца! Юлия снова почувствовала себятакой несчастной и беспомощной, что колени подогнулись, и она бессильноопустилась на кровать.

– Ну ладно, меня они держали в подвале, –проговорила глухо. – Но ты-то почему не бежала? Почему не ушла, почему несообщила кому-нибудь из русских о том, что здесь творится?

– Из русских? – повторила Вандамедленно. – Я, полька, должна была донести на поляков – русским?!

– При чем тут поляки? Я говорю оцыганах! – удивилась Юлия.

– Но ведь это задело бы интересы моейродственницы! – запальчиво возразила Ванда. – Эльжбета – моя кузина,и…

– А я – твоя подруга, – усталопроговорила Юлия. – Впрочем, это неважно. Я тебя не упрекаю, вовсе нет…

– А потом, меня же все время держали под замком! –словно спохватившись, воскликнула Ванда. – Я была заперта.

– Да? А как же ты вышла сейчас? –недоверчиво проговорила Юлия.

Что-то произошло. Что-то прозвучало меж ними…недосказанное, вернее, вовсе не сказанное. Что-то прозвенело в воздухе, словно пролетевшаямимо стрела, словно дальний клич, предупреждающий об опасности. «Я совсемзабыла, – подумала Юлия, – что мы с Вандой, по сути дела, враги.Русские воюют с поляками, поляки воюют с русскими. Она такой же враг мне, каклюбой польский солдат, как графиня, как… Зигмунд».

Боль при упоминании этого имени уже сталапривычной. Надо только прижать руку покрепче к сердцу – не бейся, глупое! нестрадай! – и все минует.

– Я… вот, погляди! – Ванда протянула ейсвязку ключей. – Покоева убирала у меня в комнате – я и стащила у нееключи. Она даже под кровать залезла, пытаясь их найти… тут я выскочила, заперлаее и скорее сюда.

– Но она уже там кричит, зовет на помощь!Вот-вот к ней сбегутся люди!

– Пусть кричит! – беззаботно махнулаключами Ванда. – Моя комната в самом дальнем крыле, там никого не бывает.И вдобавок они привыкли, что оттуда все время доносятся крики.

– Почему? – испугалась Юлия.

– Ну, я просила выпустить меня, –пояснила Ванда. И добавила неохотно: – А потом приходил Тодор с Чеславом иПетром… Им нравилось, когда женщина кричит. Они меня заставляли. Это их ещебольше возбуждало!

Юлия пристальнее взглянула в похудевшее,заострившееся лицо. Да, Ванде многое пришлось испытать. Но все-таки ей такое, вобщем-то, не в новинку…

Ванда подняла на нее глаза – и как бы поймалана лету незаконченную мысль.

– Ты хочешь сказать, что мне, примадоннеЦветочного театра, не привыкать пропускать через себя и по десятку мужчин заночь, не то что этих троих? – проговорила она тихо и отчужденно. – Тыхочешь сказать…

– Я так и думала, что ты здесь.

Голос Эльжбеты раздался словно ниоткуда, изстены. Нет, вот она: стоит, неразличимая в своем сиреневом платье, со своейсиреневой бледностью, на фоне сиреневых портьер.

– Скажи, Христа ради, зачем ты заперла в своейкомнате бедную старую Зосю? Она все горло сорвала, кричавши!

Сделав шаг вперед, Эльжбета взяла уостолбеневшей Ванды ключи.

– И любопытно бы знать, что ты тут еще наплелаэтой молоденькой дурочке, что она на меня волком смотрит? А ведь я спасла ее отзулы, я собиралась отпустить ее на свободу.

– На свободу? – взвилась Ванда, не давЮлии даже понять, о чем это говорит Эльжбета. – Свободу таскаться сТодором? Ты прекрасно знаешь, что ни он, ни Петр с Чеславом ее не отпустят,пока вволю не натешатся. А тогда… На кого она будет похожа? Это, знаешь ли, длятех, кто покрепче.

– Для таких, как я и ты, надо полагать, –не без ехидства уточнила Эльжбета. – Но не о чем беспокоиться. У Тодорадостаточно ума, чтобы понять…

– Ума?! – воздела руки Ванда. – Ум унего помещается в самой выступающей части тела, и это не голова и даже незадница!

Эльжбета хихикнула:

– Вижу, ты хорошо изучила и моего муженька, иего ублюдков. Эх, если бы я могла избавиться от них, оставив его! Но он одержимсвоими сыновьями так же, как бабами.

– К черту Тодора! – Ванда всплеснуларуками. – Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме своего мужика?

– Не могу, – бесстыдно согласиласьЭльжбета. – Так же, как и ты, моя дорогая.

Ванда открыла рот, собираясь что-то сказать,но не смогла: только быстро перевела дыхание.

– Ладно, – перешла в наступлениеЭльжбета. – Хватит делать вид, будто заботишься о ком-то, кроме себя. Этопросто невозможно, ведь так? Я хочу ею прикрыть Тодора и обезопасить себя, ты…

– В самом деле хватит! – перебила Юлия,которой осточертело, что о ней говорят, как о неодушевленном предмете. –Почему кто-то решил, что мною можно так просто распоряжаться?! Почему кто-торешил, что я спокойно сяду – или лягу! – на телегу к Тодору и отправлюсь сним в дальний путь?! Почему никому не приходит в голову, что, едва мы наедем напервый русский пост, я подниму крик, позову на помощь? И расскажу все, чтопроделывали со мною эти цыгане в подвале замка высокородной шляхтянки – и с еепоощрения…

– В каком подвале? – изумилась Эльжбетастоль натурально, что Юлия на миг растерялась. Но тут же улыбочка змеейпроскользнула по тонким губам графини:

– Я еще вчера сказала, что ты – молодец!Клянусь, я начинаю тебя уважать. И очень рада, что ты вовсе не такая тряпка, окоторую можно ноги вытирать… какой я была в твои годы. Похоже, Ванда, тебе сней нелегко придется, да?

– Твоя-то какая печаль? – огрызнуласьта. – Не думай обо мне, думай о себе!