Мой любимый тренер - Диана Рымарь Страница 61

И что он сделал на следующий день вместо того, как со мной поговорить? Уволил и написал гаденькую эсэмэску.

Придурок, честное слово!

Самый настоящий придурок! Скалкой бы его или сковородкой. Нет, сковородкой жалко, еще пристукну ненароком, хотя Жора — крепкий мужчина, его кухонной утварью не возьмешь. Эх, скакалочку в парке оставила… Надо было взять с собой на всякий случай.

Нет, ну это же надо так поступить! Я что так мало для него значила, что он даже не пожелал со мной поговорить?

Вот и пусть дальше считает, что я с Виктором.

Мне вообще фиолетово, что он там думает!

Нет… Мне не фиолетово. Даже не пурпурно.

Хотя Жоре-то как раз все равно, раз так просто меня уволил и расстался. Или нет?

Блин, у меня скоро мозг взорвется от всех этих мыслей.

А ведь Жора ко мне приезжал через месяц. Зачем?

Очень хочу позвонить Анфисе, но время позднее — на часах десять вечера, а она ложится рано. Впрочем, я довольно быстро решаю, что критические обстоятельства требуют решительных мер. Все-таки бужу сестру звонком.

— Анфис, — тяну в трубку. — Расскажи-ка мне в деталях, как прошла твоя встреча с Жорой, когда он приезжал в Сочи?

— М-м… зачем тебе? Только не говори, что ты собралась с ним увидеться!

— Ты подожди, послушай, что я узнала…

Рассказываю ей про разговор с коллегой и встречу с Виктором.

Сестра пищит в трубку:

— Ну Инга, ну молодец! Скакалкой этого козла отходила! Прям душеньку мне порадовала, заслужил, скот. Ой…

Что-то очень подозрительно звучит это ее «ой».

— Что такое? — тут же интересуюсь.

— Инга, прости, — вздыхает она. — Я ведь твоему Жорке сказала, что ты с женихом на пляж ушла. Он же наверняка подумал, что с твоим Виктором! Ну извини, я балда… Я как лучше хотела!

— Ну сестричка… — шиплю в трубку. — Ты у меня дождешься, когда приеду!

Если приеду.

После такого мне к ней ехать не хочется совершенно.

Быстро прощаюсь с Анфисой, чтобы не наговорить лишнего. Снова начинаю ходить по квартире, хотя уже не пытаюсь ничего прибрать. Во-первых, нечего, во-вторых, я слишком для этого зла.

Как так-то? Как Анфиса могла сказать такое Жоре? И почему я ее сразу не расспросила о деталях? Но я даже предположить не могла, что она наговорит ему подобное.

Стопроцентно Жора уверен, что я с Виктором.

И что мне с этим делать? Впрочем, товарищу Вартаняну ничто не мешало все-таки встретиться со мной в Сочи, а не полагаться на разговор с моей сестрой. Раз он этого не сделал, значит, сам виноват.

Однако после всех известий у меня за Жору болит сердце. Это ж каково было главному ревнивцу города Краснодара это все вытерпеть? Вот планку и сорвало.

Понятное дело, что уже поздно что-либо исправлять, мириться и так далее. Но может быть, ему будет интересно узнать, что я все-таки не изменяла, не предавала? Мне вот даже спустя полгода было очень важно и интересно знать, почему Жора меня бросил. А он чем хуже? Тем более, если учесть, что с секретаршей он шуры-муры не водил, по факту мне не изменял. Наверное.

Может быть, ему также необходимо знать, что с Виктором я не сходилась.

Получается, я должна ему сказать.

А как?

Гениальный вопрос!

Позвонить?

Честно и откровенно признаюсь — я не хочу ему звонить. Я ему в глаза посмотреть хочу. И спросить, как он смог вот так просто со мной расстаться, не поговорив. Ничего у него там не екнуло? Ведь отношения были вау.

Хочу увидеть, какое впечатление на него произведут мои слова.

Зачем мне это надо? Люблю ли я его еще? Скучаю?

Ой, все.

Это слишком сложные вопросы на ночь глядя. Особенно после двадцати пяти тысяч шагов, которые я находила за день. Да, да, после звонка сестре я намотала еще три тысячи!

Достаю аптечку, принимаю драже снотворного и иду спать. Утро вечера мудренее.

* * *

Я открываю глаза неожиданно рано, хотя обычно сплю после снотворного без задних ног.

Шесть утра! Мамочки… Это официально, я стала жаворонком.

Умываюсь и иду в круглосуточный супермаркет, который находится за углом.

Покупаю свой стандартный набор — молоко, яйца, муку, вишневое варенье. То самое, которым я начиняла блины в первый вечер, когда готовила их для Жоры.

Когда это делаю, думаю о бабушке.

«Если придешь к мужику с грозным видом, получишь фигу. А если с едой, так он будет весь твой», — любила она повторять.

Надо ли говорить, что дедушка у меня был «слегка» тучным? Впрочем, это не помешало моей бабушке счастливо прожить с ним сорок с лишним лет. Значит, что-то она да понимала в отношениях, так? Всяко больше моего.

Я подумала так — если заявлюсь к Жоре с криками, никакого дельного разговора не получится. А если с блинами, то это покажет мой добрый настрой.

Он у меня добрый? Ну… почти.

Нет, я, конечно, могла бы обидеться, надуться и уехать в Сочи. Но я так уже сделала полгода назад. Много это принесло мне счастья? Не очень-то. Пусть и похудела, что тоже достижение, конечно.

Как говорится, глупо рассчитывать на другой результат, если действуешь по старой схеме. Я решила — пора менять тактику.

По крайней мере, Жора меня выслушает, а это все, что мне нужно.

И что я вот так приду к нему с блинами после всего, что он мне сделал? Хочется самой себе покрутить пальцем у виска. Я сумасшедшая, не иначе.

Так… Дорогая Инга, мозги отключаем, а то мы так до Жоры и не дойдем.

Включаем мышечную память.

Пусть я сегодня буду сумасшедшей. За двадцать пять лет один день безумных поступков я себе вполне могу позволить. Хотя… Получается, это будет второй день. Первый был, когда я согласилась выйти за Виктора замуж. Вот уж точно мне тогда кукушечку сорвало. Но это уже история, про это почти никто не помнит, а свадебные фотографии я выкинула, так что доказательств, считай, что и нет.

Решительно берусь за дело.

Очень скоро на столе появляется горка симпатичных блинов, начиненных вишневым вареньем. Выбираю контейнер покрасивее, складываю их туда. Нахожу приличный пакетик подходящего размера.

Блины готовы. Теперь моя очередь.

Быстренько привожу волосы в порядок, накладываю легкий макияж а-ля я всегда такая натурально красивая, и вовсе не из-за Жоры расстаралась в пух и прах. Надеваю новенькие джинсы скинни, бежевую блузочку в обтяжку. Что я, зря худела, что ли? Пусть видит, какое я теперь сокровище.