Огонь в итальянском сердце - Лаура Тонян Страница 61

Выискиваю взором Оттавию — ее на открытой площадке больше нет. Ненамеренно обратив внимание на Маркуса, я с удивлением отмечаю, что он наблюдает за мной. И сколько же времени он хищным взглядом шарит по моему телу, как по своей собственности?! Пока его возлюбленная, прижавшись к нему спиной, любуется развернувшейся панорамой, он любуется мной.

Еще одна причина убраться отсюда.

Прямо сейчас.

Я чуть не сваливаюсь с лестницы, когда чья-то мощная ладонь грубо хватает меня за локоть. Вы высоких туфлях мне и так сложно устоять, а теперь, кажется, я была в шаге от сломанного каблука.

— Отпусти…Отпустите! — кричу, вырываясь.

Распущенные волосы и быстрый темп, который приходится соблюдать, препятствуют возможности взглянуть на «похитителя», но голос Маркуса Ферраро не забыть никогда:

— Иди спокойно! — рявкает он на мои недовольства.

— Убери от меня свои лапы!

— Замолчи!

Мы идем — а точнее бежим — вдоль кирпичной стены, украшенной старомодными лампами, и Маркус ненароком сшибает с винтажной тумбы подсвеченную тыкву. Вместе с ней на пол падает громадный игрушечный паук. Моя рука выскальзывает из его захвата, потому что инстинктивно я отлетаю назад. Но Ферраро долго не думает и опять впивается длинными пальцами в мою кисть.

— Трусишка! — подтрунивает он, изменившись в тоне.

Я робею на мгновение, изумившись такой перемене. Но потом злость снова придает мне силы. Я борюсь с внушительным натиском Маркуса, как могу. Он не сокрушим — а я все равно не впадаю в отчаяние. Он думает, что я глупая или упертая? Одно из двух. Да и мне все равно. Единственное, чего желаю — чтобы он перестал меня тащить по залу, полном танцующих и наслаждающихся вечеринкой людей, будто бы безвольную зверушку.

Наконец, мы выходим на улицу через двустворчатые двери, увешанные всяческими масками, вселяющими ужас. Я задаюсь про себя вопросом, а не шла ли за нами Бланш?

— Ты свихнулся?!

Он немного отдаляется, ткнув пальцем в моем направлении.

— Нет-нет-нет, это я должен задавать вопросы!

Я бы ему ядовито ответила, но на первый план выдвигается представление, в котором Гвидо Анджелиса, подхватив с обеих сторон, громилы «Танцовщиц» выводят наружу. Я указываю на фотографа и сердито выдаю Маркусу:

— Как ты уже, наверное, понял, мне некогда на них отвечать!

У меня нет шанса пройти к Гвидо, чтобы самой во всем разобраться, ведь Ферраро загораживает дорогу. Он ничего не говорит, просто смотрит в упор, и этот взгляд ничего доброго не сулит. Прерывает зрительный контакт со мной только в последний момент, чтобы обернуться на происходящий спектакль. Он бросает охранникам громоподобно:

— Посадите его в такси! И поживее!

Заново сосредоточив свой интерес на моей персоне, Марк скрипит зубами.

— Ты бы и не вляпалась во все это дерьмо, если бы была хоть чуть умнее!

Я мысленно успокаиваю себя, дабы не толкнуть Маркуса, невзирая на то, что он этого заслуживает.

— Кроме оскорблений, ты больше ни на что не способен!

Дверь автомобиля co сияющей «шашкой» наверху захлопывается, увозя Гвидо в другой район Вечного города. Ферраро неотвратимо приближается, а моих ноздрей касается запах его головокружительного парфюма — стойкий и дерзкий аромат мяты, бергамота, мускуса с добавлением ещё чего-то, сбивающего с толку. Уверена, на сайте магазина туалетной воды написали бы, что такой парфюм предназначается для «молодого англичанина, не подчиняющегося правилам чопорного семейства».

— Да, — произносит он холоднее, разводя руки и отступая на шаг, — извини, я забыл: ты же теперь взрослая и рассудительная.

— Уж точно взрослее тебя, — парирую я, совершая очередную попытку побега.

Но вместо желанной свободы упираюсь носом в грудь Φерраро. Я вскидываю на него глаза. Он с трудом сглатывает. Я почему-то не в состоянии отойти. Может, вовсе и не хочу этого. Я не забыла то, что чувствовала к нему. Более того, продолжаю это ощущать всем своим естеством. Я не знаю, как это называется. Вероятно, мазохизмом. Лучше ссориться с ним, чем мирно и весело общаться с кем-то другим.

Пожалуй, Маркус тоже ведет войну с собой — он протягивает напряженную ладонь к моей щеке, поглаживает ее большим пальцем, закрывает глаза и выдыхает со свистом.

— Дьявол, как же я скучал по тебе, Каталин… — хрипит Ферраро.

Я плотно смыкаю веки, чтобы слезы не скатились по скулам. Нет, пожалуйста, не сейчас. Как же мне не хватало его прикосновений! Я забываю на пару долгих мгновений, что Маркус — не исключено — в отношениях с Бланш.

— Я ненавижу тебя, — обронив это с горечью, он прижимается своими теплыми губами к моему лбу.

Сердце пропускает удар. Могу поклясться, что его признание имеет оттенок сладкого и волнительного объяснения в любви!

— Я тоже тебя ненавижу.

— Правда? — отзывается сокрушенно Маркус, прижимаясь теснее.

Я слышу, какое у него усиленное и отчаянное сердцебиение. Он — мой. Боже… Он мой.

Внезапно слова и музыка крайне знакомой песни врываются в наш мир «космического» транса, доносящегося из закрытых дверей ночного заведения.

«Ты не выходишь у меня из головы,

Ты — смысл моей жизни,

Ты — мой неугасающий огонь,

Ты — моя путеводная звезда».

Знаменитый хит группы Ten Sharp звучит из вмонтированной в мотоцикл акустики. Заехавший на парковку и затормозивший между двух внедорожников двухколесный транспорт соответствует тому веку, в котором родилась прославленная баллада — двадцатому. Когда хозяин мотоцикла убавляет громкость и снимает шлем, я прихожу в удивление — это Алистер Шеридан.

Он, криво ухмыльнувшись мне, глушит двигатель и слезает с железного коня. Маркус отстраняется в тот же миг. На его красивом лице застывает гримаса безразличия и пренебрежения. Я чувствую себя так, будто оказалась на корабле, который вот-вот потонет.

Бланш выбирается из клуба — я начинаю дрожать так, точно на дворе уже январь. Впрочем, мое короткое платье сказочного персонажа не предназначено для того, чтобы разгуливать в нем по улице в ноябре.

— Полночь, любимый, — шепчет Бланш на ухо Маркусу, обняв его из-за спины. Да-да, она выставляет напоказ свое первенство. — С днем рождения…

Ее ладони — словно куст терновника обвивают скульптурную шею Марка, а пальцы — словно колючие стебли впиваются в его загорелую кожу.

Ферраро продолжает смотреть на меня, но я понимаю, что уйдет он с ней…

—––—–

*1 — Угощение или шутка? (итал.)

*2 — Один из основных атрибутов праздника Хэллоуин, представляет собой вырезанную в виде головы тыкву с подсветкой.