Опасные добродетели - Элейн Барбьери Страница 61

Затем она ощутила момент приближающейся разрядки. Сердце ее никогда не билось так часто, как в объятиях Уэса. До сих пор Онести не испытывала такой радости, такого блаженства. Она парила на крыльях непередаваемого наслаждения, возносясь все выше и выше, в тот мир, где существовал только Уэс. Внутри начались судорожные пульсации, и Онести услышала его хриплый голос:

— Онести, моя дорогая…

Его слова потонули в сонме чувств, когда с последним толчком их охватил взаимный экстаз. Громко застонав, Онести прижалась к Уэсу, желая, чтобы это блаженство никогда не кончалось.

Уэс напряженно смотрел на нее, когда она, все еще чувствуя жар их слившихся тел, открыла глаза. Было что-то особенное в том, как он погладил ее волосы, проведя пальцами по всей их длине, как смотрел на нее своими темными глазами.

— Теперь ты моя, Онести! Только моя, — прошептал Уэс.

Его голос дрожал от волнения.

Шумное веселье в салуне начало постепенно затихать. Громкие возгласы сменились равномерным гулом, лишь иногда прерываемым взрывами смеха. Толпа на танцевальной площадке поредела. Играющие на балконе в лото прекратили выкрикивать номера, и только самые заядлые картежники оставались за зелеными столами, расставленными по всему залу.

Джереми весь вечер простоял у бара, то и дело поглядывая на второй этаж. Боль внутри не давала покоя. Глупо было так мучить себя. Ни Онести, ни Хауэлл так и не появились. Хауэлл все еще находился в се спальне.

Горло Джереми сжалось, и он запустил пальцы в волосы, больше не заботясь о том, что причесал их ради Онести. Сам виноват! Надо было плюнуть на предупреждения Джуэл, подняться наверх, в комнату Онести, и выкинуть оттуда Хауэлла, что и собирался сделать!

Нет. Это было бы ошибкой. Онести тоже пострадала бы.

Тогда следовало послать кого-нибудь наверх и передать ей, что он ждет ее. Она хотела увидеться с ним. Он уверен в этом!

Нет. Джуэл внимательно следила за лестницей весь вечер. Никому не удалось бы проскользнуть незамеченным.

И все-таки надо было что-то делать, а не ждать!

Правда, он не ожидал, что Хауэлл может остаться там.

Надо было…

Джереми закрыл глаза и проглотил слюну. Теперь слишком поздно.

Нет, еще не поздно. Джереми открыл глаза. Онести разочаровалась в нем из-за Милли. Проклятая шпилька! Но она простила бы его. И он простил бы ее, потому что… Ему нужна только Онести. По этой причине стакан, стоящий перед ним на стойке бара, оставался нетронутым весь вечер, хотя очень хотелось осушить его. Поэтому же он все еще встречался с Биттерсом, хотя знал, что ему нельзя доверять.

Джереми выпрямился. Он сделает все, чтобы снова завоевать уважение Онести. Все! Онести любит его, хотя сейчас с ней Хауэлл. И всегда будет любить. Придет и его день.

С мыслью о будущем, хотя боль глубоко засела в нем, Джереми взял со стойки свою шляпу и направился к двери.

Пламя настольной лампы зашипело и погасло. Теперь комнату освещал только серебристый свет луны, проникающий через окно. Онести спала, а Уэс смотрел на нее. Она прижалась к нему теплым обнаженным телом, уткнувшись грудями в его грудь. Тот чудесный момент, когда он овладел ею, был все еще свеж в его памяти. И тем не менее он никак не мог поверить… Девственница… Но почему должно было быть иначе?

Онести пошевелилась, и Уэс крепче обнял ее. Аромат, исходящий от нее, вновь возбудил его, но он не осмелился дать волю чувствам, только поцеловал девушку в губы.

Она открыла глаза, которые были восхитительно голубыми даже при бледном освещении комнаты. В них отразилась неуверенность. Затем Онести коснулась рукой губ Уэса и, в чем-то удостоверившись, улыбнулась:

— Я не была уверена, что это ты.

Уэс напрягся:

— Кто же, по-твоему, мог быть у тебя в постели, кроме меня?

— Я думала, что вижу сон, как это бывало не раз.

— Не раз?

— С Пьюрити.

«Ей часто снится сестра», — сообразил Уэс. В тусклом свете блеснул золотой медальон на шее Онести, и Уэсу показалось, что он где-то видел его раньше. Онести пошевелилась, прервав его мысли.

— Я единственный мужчина, который снится тебе, дорогая? — прошептал Уэс.

Онести прижалась щекой к его груди. Он почувствовал тепло ее дыхания.

— Иногда мне снится Джереми, — ответила она непроизвольно.

Уэс замер, затем тихо попросил:

— Расскажи мне о Джереми.

— Я беспокоюсь о нем. — Онести заговорила бессвязно. — Его пьянство… и этот человек. Он погубит Джереми.

— Какой человек?

— Биттерс…

Уэс затаил дыхание.

— Он не нравится мне, как и те два парня, что сопровождают его.

— Том Биттерс?

Онести широко раскрыла глаза и посмотрела на Уэса. Затем кивнула. Она явно разволновалась. Уэс почувствовал, как сердце ее учащенно забилось.

— Я говорила ему, чтобы он оставил Биттерса, — сказала Онести, — но Джереми упрям и может попасть в беду.

Рука девушки дрожала, когда она поднесла ее к голове. Уэс увидел, как Онести вздрогнула от боли.

— Хватит… Не думай больше об этом. — Уэс погладил ее по щеке. — Поспи, дорогая. Поговорим обо всем завтра, когда тебе будет лучше.

Она медленно закрыла глаза. Уэс привлек ее к себе, тихо шепча слова, исходившие из глубины души и предназначавшиеся только ей. Когда дыхание Онести стало ровным и она погрузилась в сон, он слегка расслабился, чувствуя, что любит ее еще сильнее, несмотря на мрачную действительность, вторгшуюся в их жизнь. Теперь Уэс знал, что Джереми никогда не был любовником Онести, она любила его как друга.

«А Биттерс находится где-то поблизости», — заметил он мысленно и холодно подумал о том, что вскоре должно произойти.