Обольстительница - Хизер Грэм Страница 60

– Билли Боунз, познакомься с Дэвидом Стюартом. Он доктор, как и Брент. Дэвид, Билли – мой двоюродный брат или кто-то в этом роде по линии бабушки.

Дэвид кивнул.

– В чем дело, Билли? Что-нибудь случилось? Джером оглянулся на вооруженных людей. Билли покачал головой:

– Ничего не случилось. Просто идет война, вы же знаете. Поэтому мы на страже. Ваш отец сейчас не может этим заниматься, – печально добавил он.

– А что с отцом? – резко спросила Сидни.

– С отцом все в порядке, Орленок.

Билли назвал ее именем семинолов, как в детстве.

– Мама?! – Брент круто повернулся, направился к дому. Билли схватил его за руку.

– Она жива. Ваш отец с ней. Он сидит с ней день и ночь. Дженифер тоже здесь, но даже она не может уговорить вашего отца оставить ее. Не тревожьтесь о том, что вы опоздали. Здесь доктор Джошуа Брэндис, у которого Тила обучалась медицине. Он любит вашу мать и готов умереть за нее.

Да, Билли прав. Джером знал, что Тила открыла в себе дар врачевания благодаря доктору Брэндису, во время второй войны с семинолами. Она никогда не училась медицине по-настоящему, однако обладала интуицией, которая передалась Бренту. Его тоже в свое время послали на лето учиться к доктору Брэндису, еще до поступления в медицинский институт. Джером не сомневался в том, что доктор Брэндис был когда-то влюблен в его мать. А Тила всегда относилась к нему с большим уважением, хотя любила она только их отца. Да, Брэндис наверняка с радостью бы умер за мать, но…

Господи, что происходит? Не умирает же она, в самом деле!..

Джером кинулся к дому. Брент, Сидни и Дэвид – за ним. Сердце как будто сжала ледяная рука.

– Мама! – услышал он отчаянный крик Сидни.

Перескакивая через две ступеньки, он помчался по лестнице в спальню родителей. У двери сделал над собой усилие и остановился. Перевел дыхание. Осторожно постучал, тихо открыл дверь. Брент и Сидни стояли сзади.

Джеймс Маккензи сидел на краю массивной кровати, на которой неподвижно лежала Тила. Каштановые волосы веером рассыпались по подушке, оттеняя бледное лицо с тонкими чертами. Джеймс сидел, низко склонив голову, переплетя ее пальцы со своими.

Господи… Она умерла… Внезапно Джерому тоже захотелось умереть.

– Мама! – снова раздался отчаянный крик Сидни. Она рванулась вперед. Джером схватил сестру за руку.

Джеймс вздрогнул. Встал. Его поразительно красивое лицо было изможденным, измученным.

– Дети!

Сидни разрыдалась. Джером выпустил ее руку, и она рванулась к отцу. Джеймс порывисто обнял дочь.

– Сидни, дорогая моя, ненаглядная… – Он поднял голову и печально улыбнулся. – Добро пожаловать домой, мальчики.

Джером с трудом проглотил ком в горле. На глаза навернулись слезы. Он прошел вперед и опустился на колени у кровати. Голова упала на простыни, слезы обожгли щеки.

И вдруг… о чудо! Он ощутил, как кто-то гладит его по волосам. Услышал шепот:

– Джером, дорогой мой! Я очень рада, что меня так любят, но… ты еще больше расстраиваешь отца… и сестру.

Джером поднял голову. Изумрудно-зеленые глаза матери раскрылись, хотя и с заметным трудом. Она попыталась улыбнуться. Он взял ее руку, благоговейно поцеловал:

– Мама!

– Господи! Мамочка!

В следующее мгновение Сидни уже стояла на коленях у кровати, и Брент тоже – по другую сторону. Им всем отчаянно хотелось надеяться на лучшее, но, бросив взгляд на брата, Джером понял, что матери угрожает смертельная опасность. Брент обогнул кровать, подошел к Сидни.

– Не надо ее утомлять. Будем сидеть с ней по очереди. Сидни, проводи отца вниз, на свежий воздух, приготовь ему чего-нибудь выпить. Отец, этим ты только поможешь маме.

Джеймс нетерпеливо качнул головой:

– Я не могу ее оставить. Со мной здесь была Дженифер, я не один.

– А где Джен? – спросил Брент.

В этот момент они услышали странные звуки, похожие то ли на писк, то ли на кошачье мяуканье. На пороге появилась Дженифер, с маленьким сынишкой у ног и младенцем на руках.

– А, вы все здесь! Ну что ж, мои дорогие родственники, прошу познакомиться с нашей новорожденной сестренкой.

Сестренка! В первый момент Джером почувствовал непреодолимое желание схватить пищащий комок и вышвырнуть в окно. Господи, что сделал этот младенец с их матерью…

Он ощутил пальцы матери на своей руке.

– Мне нужно поговорить с тобой, – произнесла она одними губами. – Наедине. И поскорее.

Он кивнул. Повернулся к сестре:

– Джен!

Он хотел лишь обнять Дженифер. Однако сестра сунула ему в руки младенца.

– Ее назвали Мэри, в честь бабушки.

– Мэри…

Ему ничего не оставалось, как принять крошечное существо. Когда новорожденная оказалась у него на руках, он почувствовал жгучий стыд. Ребенок смотрел на него огромными доверчивыми голубыми глазами. Глазами Маккензи… И волосы уже густые, с каштановым оттенком. Девочка взмахнула крошечной ручонкой. Джером поцеловал ее в лоб. Передал Сидни.

– Позаботься об отце, – шепнул он Дженифер. Та молча кивнула.

– Папа, пожалуйста, пойдем вниз. Джером останется с мамой, а ты немного побудешь с Сидни и Брентом.

Джеймс наклонился к Тиле, погладил ее по голове:

– Я скоро вернусь, любовь моя.

– Я буду ждать тебя, – пообещала она.

Они вышли. Джером сел на край кровати. Взял руки матери в свои. Она заговорила едва слышно, но твердо:

– Ты должен помочь отцу. Он такой сильный… и такой упрямый! Ты ему сейчас очень нужен.

– Мама…

– Я не умереть, Джером. Я буду очень стараться. Но… если не получится… Ты у меня старший. Ты должен быть самым сильным.

Она улыбнулась своей прекрасной улыбкой. Джером вспомнил о том, какой решительной, а порой суровой она казалась им в детстве. И в то же время какой мудрой она была. Никогда не осуждала других, всегда старалась понять. Слезы снова обожгли ему глаза.

– Не плачь обо мне, сынок. Знаешь, ты ведь меня осчастливил.

– Я?.. Как это?

– Конечно, мне бы хотелось побывать на твоей свадьбе. Но что поделаешь… война. Я слышала, мой внук появится слишком быстро после венчания.

К своему удивлению, Джером почувствовал, что краснеет.

– Мама…

– Знаешь, мы с твоим отцом едва успели сыграть свадьбу до того, как ты родился. Поэтому я счастлива, что вы успели позаботиться о ребенке.

Он кивнул. Сжал ее руку.

– Она замечательная женщина, Джером. Он нахмурился: