Ярче, чем солнце - Лора Бекитт Страница 60

Дорога выглядела очень живописной: мелькали домики с красными черепичными крышами, прятавшиеся в тени деревьев, виднелись шпили церквей. Одну сторону горизонта окаймляла зазубренная кромка лесов, а в другой можно было различить черно-сизые очертания гор.

Компания вышла к небольшому озерку, особо популярному у горожан, так как оно находилось в черте широко известного парка Сендфорда Флеминга. В этом парке была построена башня Дингл, с высоты которой открывался великолепный вид на город.

К сожалению, большинство удобных мест было занято, и Кермит повел своих спутников в обход озера. Он нашел было местечко на берегу скрытой деревьями мелкой бухточки, но после увидел, что там тоже есть люди, а приглядевшись, узнал их: Дилан, Нелл, их сын, Аннели и какая-то девушка. Кермит не помнил, как ее зовут, но он встречал ее на танцах и слышал, что раньше она тоже работала на фабрике Макдаффов.

Пришлось поздороваться; впрочем, и та, и другая компания ограничилась кивками. Хотя Кермит почти тут же отправился дальше, он многое успел разглядеть.

Дилан что-то доставал из стоявшего в кустах автомобиля — того самого, на котором он некогда катал Миранду. Белокурая девушка (служанка? нянька?) раскладывала на покрывале провизию.

На Нелл была широкополая соломенная шляпа с голубой лентой, платье такого же цвета и легкий синий жакет. Солнечный свет заливал ее с головы до ног, легкий ветер играл складками одежды. Темноволосый ребенок, сидевший у нее на коленях, был крупным и крепким. Прелестный здоровый малыш — именно таким Кермит мечтал видеть своего сына.

После этой встречи его настроение без видимой причины испортилось. Когда они наконец расположились на берегу, он молча, ожесточенно рубил дрова для костра. Гордон устанавливал решетку, на которой мужчины собирались жарить мясо, хозяйственная Хлоя вынимала из корзины овощи, хлеб и испеченный ею дома пирог с курицей. Миранда сидела на покрывале в изящной непринужденной позе и любовалась соснами. Тут же ползали дети, на которых она не обращала никакого внимания.

Безусловно, она была красивее и Нелл, и Хлои, и многих других девушек: точеные черты, гладкая, чистая, без единого пятнышка кожа, сияющие темные глаза, отливающие шелком волосы. И все же в ней был какой-то изъян, лежащий не на поверхности, а спрятанный глубоко… в душе. Кермит был готов любить ее со всеми недостатками, но иногда ему казалось, что Миранде не нужна его любовь.

В костре переливались оранжево-черные угли, мясо аппетитно шипело, истекая жиром, Хлоя резала овощи, Гордон разливал по стаканам пенящееся пиво, а Кермит все сидел и думал.

Он получил должность в гарнизоне, и ему нравилась служба. Товарищи уважали его за то, что он ни перед кем не прогибался и всегда имел свое мнение, а молодые солдаты смотрели на него как на героя. Однако приходя домой, он часто заставал жену ничего не делающей, при этом обед не был готов, а хныкающая Мойра сидела в кроватке в несвежей кофточке. Порой Миранда и вовсе уходила из дому, а ребенка оставляла Хлое.

Она никогда не обращалась к малышке с ласковыми словами, да и к Кермиту — все реже и реже. Зачастую она срывалась по пустякам; между тем выросший без матери, Кермит желал видеть свою жену покладистой, заботливой и нежной.

Миранда постоянно жаловалась на скуку и отсутствие развлечений, тогда как почти каждое воскресенье они ходили в гости, в кино, а то и в театр, хотя Кермиту никогда не нравились театральные представления. Да, он не мог покупать жене драгоценности и дорогие наряды, не имел возможности снять, а тем более построить большой дом, но многие пары живут так годами, даже всю жизнь. В конце концов и сама Миранда происходила не из богатой семьи!

Иногда жена казалась ему неискренней, скрытной, лукавой. Испытав на нем гибельную силу своих чар, она сделалась равнодушной, а ее необузданность проявлялась вовсе не в том, в чем должна была проявляться.

Всю обратную дорогу Кермит молчал, а очутившись дома, чуть не с порога заявил Миранде:

— Не пора ли нам подумать о втором ребенке? Я сто раз говорил, что хочу мальчишку!

Она тоже была чем-то раздражена, потому довольно резко ответила:

— Надеюсь, ты не думаешь, что я стану рожать каждый год? Нам здесь тесно даже втроем!

— Возможно, скоро мы переедем на другую квартиру, — терпеливо произнес Кермит, думая о том, сколько денег она тратит на всякие, с его точки зрения, ненужные мелочи. — И вообще, при чем тут это?

— Если ты не понимаешь, тогда бесполезно что-либо объяснять.

— Я надеялся, что мы будем счастливы, — промолвил он не без горечи. — После того, как я добивался тебя столько лет…

— При этом ты только и думал, как бы затащить в постель очередную девушку! — огрызнулась Миранда, укладывая Мойру спать. — Полагаешь, я ничего не знаю?

— Я никогда не скрывал того, что спал с другими, — отрезал Кермит. Он не спускал глаз с жены. — А вот ты, как мне кажется, откровенна далеко не во всем! Думаешь, я такой необразованный, что ничего не понимаю? Откуда у Мойры взялись светлые волосы и голубые глаза, если этого нет ни у тебя, ни у меня!

— Ребенок Макдаффов, которого мы видели сегодня, тоже не похож на своих родителей! — заявила Миранда. — Дилан — блондин, его жена — рыжая, оба белокожие, а их сын черноволосый и смуглый!

— Мне нет дела до Макдаффов! Пусть они сами разбираются со своими проблемами!

— Я уверена, у них нет никаких проблем. У жены Дилана что ни день, то новое платье!

Кермит вскипел. Видит Бог, он терпел слишком долго!

— По-твоему, счастье заключается в тряпках?!

— Я не знаю, в чем, но явно не в том, чтобы прозябать в крохотной квартирке с кучей детей и подозрительным мужем!

Губы Кермита задергались, а зеленые глаза потемнели, будто море в грозу. Подойдя к жене, он схватил ее за плечи и резко встряхнул.

— Может, тебе есть в чем признаться? Мойра — от меня? В конце концов, тогда были такие дни… Все могло случиться!

В глазах Миранды промелькнул испуг. От нападения она перешла к защите.

— Кроме тебя, у меня никого не было. Я не из тех, кто способен отдаться мужчине за миску супа! Я не знаю, почему Мойра родилась такой.

— Ты ее любишь? — устало произнес Кермит.

Это был странный вопрос, но Миранда уверенно ответила:

— Конечно. Она же наша дочь.

Сочтя дальнейшие пререкания бессмысленными, Кермит лег спать. Вопреки обыкновению, он даже не дотронулся до жены, и она быстро уснула. Но ему не спалось.

Кермит встал, зажег свечу и вставил ее в горлышко пустой бутылки. Так они делали на войне. Там все было проще: вот свой, а вот — враг, это черное, а это — белое. Самообман рушился в считанные минуты, а для иллюзий и вовсе не оставалось места. На войне человека способна убить только пуля, тогда как в мирной жизни его уничтожают время, переживания и мысли.