Битва за любовь - Лилия Подгайская Страница 60

Их заметили издалека. На крепостную стену вывалили почти все воины замковой охраны. Они громко кричали и приветственно размахивали оружием. Ещё бы! Их молодой лорд, живой и невредимый, возвращался к ним. А рядом с ним скакали всеобщая любимица Филиппа и верный друг наследника замка Майкл Хоуп. Было от чего прийти в неистовство. Срочно послали гонца к лорду Мюррею.

Ранальд был ещё слаб после полученного ранения. Он потерял слишком много крови и, к тому же, рана воспалилась. Казалось бы, стрела – не копьё, на ней не может быть столько грязи, но, видимо, скаредные де Бриеры использовали свои стрелы по много раз, не удосужившись даже очистить их от налипших остатков. Во всяком случае, Ранальду эта злосчастная стрела принесла не только ранение, но и тяжёлое воспаление. Пять дней и ночей он был между жизнью и смертью, метался в горячечном бреду, выкрикивая различные имена и команды. В его воспалённом сознании всплывали то битва в далёком шотландском селении, когда полегли все, кто был ему дорог, то сражение под Пуатье, то другие эпизоды его походов с принцем Эдуардом. Иногда он звал его, называя не просто господином, но другом. И тогда сердце Лорен, не отходившей от мужа ни на минуту, обливалось кровью за него. Верный своему слову Ранальд был предан принцу бесконечно, он действительно готов был жизнь отдать за него, как поклялся когда-то королю Эдуарду в её присутствии. Но принц предал его, отказался от верного сподвижника, защитника и друга в угоду вздорной женщине, не знавшей предела своему тщеславию. Но когда в своих горячечных метаниях Ранальд говорил о ней, на глаза Лорен всегда набегали слёзы, и она даже не пыталась их сдержать. Этот гордый, свободолюбивый и непреклонный шотландец становился таким ласковым и нежным, говоря о ней, что сердце немного щемило от такой любви. Его губы, произносившие её имя, становились на удивление мягкими, теряли свои чёткие контурные очертания, и трудно было поверить, что они способны произносить слова команды и грубые солдатские шуточки. Метавшийся в бреду Ранальд звал её, а Лорен была готова отдать ему всю свою кровь, капля за каплей, лишь бы сознание и сила вернулись к нему. Иногда её ненадолго сменял у постели раненого верный Эндрю. Ему она доверяла, но больше никого не подпускала к обессиленному и горящему в огне лихорадки мужу.

Однако сейчас лорд Эндлгоу уже поднялся на ноги. Он был всё ещё очень бледен, сильно исхудал, но уже мог ходить самостоятельно. Жена усадила его в кресло у очага в главном зале, сама встала рядом, и они сверкающими от нетерпения глазами смотрели на дверь, ожидая своих детей. Эндрю же не выдержал и, забыв о солидности, которой требовало от него его положение командира замкового гарнизона или, как говаривал, посмеиваясь, лорд Гросмонт, герцог Ланкастер (светлая ему память!), сенешаля Эндлгоу, бегом кинулся во двор. Там он и встретил въехавших в ворота всадников. Окинул нетерпеливым взглядом всех троих – все ли целы, здоровы? Все трое дорогих его сердцу людей были на вид здоровы, хотя исхудали и побледнели, крайнее утомление читалось на лице у Филиппы. Бедная девочка! Что ей пришлось перенести, знает лишь один Господь. Но сейчас нужно поскорее обрадовать заждавшихся родителей. И он, бегло улыбнувшись сыну, повёл их всех в зал донжона.

Увидев сидящего в кресле отца, бледного, исхудавшего, но живого, Рори не смог сдержать слёз радости. Он кинулся к нему, упал на колени перед знакомым с детства креслом и припал губами к руке отца.

– Я выполнил свою клятву, отец, – сказал звенящим от нахлынувших чувств голосом, – мы спасли сестру от злой участи, уготованной ей злодеем Бастианом де Бриером, племянником старого лорда. Мой верный друг Майкл и наши преданные воины были мне надёжной поддержкой в этом трудном деле. Поблагодари их, отец, ибо без их помощи, твои дети не стояли бы сейчас перед тобой.

Растроганный лорд Мюррей нежно погладил склонившуюся к нему голову сына и окинул благодарным взглядом Майкла. Тот тоже подошёл к лорду и, встав на колени, склонился перед ним. Ранальд ласково погладил золотоволосую голову юноши и устремил взгляд на дочь. Бледная, усталая, но счастливая, она стояла перед ним. Живая! Невредимая! Радость его сердца! Отпустив сына и Майкла, он протянул руки к дочери, и Филиппа, рыдая, припала к груди отца. Он слегка сморщился от боли – рана всё ещё была свежа и часто давала о себе знать, но привлёк дочь ещё ближе.

– Отец! – слёзы душили её. – Я даже не знала, жив ли ты после того коварного нападения. Они похитили меня, чтобы отомстить тебе. Но я бы всё равно его убила, это чудовище. Убила бы, а в руки не далась.

Только после того, как все трое благополучно вернувшихся домой путников побывали в объятиях леди Лорен и сэра Эндрю, после того как выплаканы были слёзы радости и вылиты из души наполнявшие её чувства, все удобно устроились вокруг кресла хозяина замка. И полился рассказ. Каждому из троих было что сказать. Всё вместе составило цельную картину свершившегося злодеяния, только по воле небес завершившегося благополучно.

– Я не могу оставить это без должного возмездия, отец, – заявил Рори. – Твоё здоровье пострадало, и мы чуть не лишились Филиппы. Злодей должен понести кару от моей руки. Это мой долг.

– Ты рассуждаешь здраво, мой сын, – Ранальд задумчиво посмотрел на своего наследника и замолчал.

Рори действительно уже вырос. Ему девятнадцать лет, пошёл двадцатый. И ему пора уже пробивать себе дорогу в жизни, которая может на время увести его от родного дома. Но потом он вернётся, чтобы сменить отца, когда придёт его час. Вернётся сильным, возмужавшим, готовым взвалить на свои плечи заботу о процветании замка и всех живущих здесь людей.

– Ты прав, Рори, – продолжил он. – Твой долг отомстить злодею. Но ты сможешь это сделать только тогда, когда встанешь вровень с ним. Я хочу сказать, когда станешь опоясанным рыцарем.

Рори замер, глядя на отца, Майкл насторожился. Дело принимало неожиданный оборот.

– Как это можно осуществить, отец? – глаза молодого Мюррея горели.

– В том то и дело, что в этом вопросе много трудностей. Уже несколько лет, как нет на свете нашего благородного покровителя лорда Гросмонта. На короля Эдуарда же нынче – никакой надежды. Он стал совсем другим человеком под влиянием этой алчной, жадной до власти и богатства Алисы Перрерс. И как только ей, невзрачной и незнатной, удалось проникнуть в сердце короля? Но факт остаётся фактом. Король для нас недоступен, и он слишком беспомощен, чтобы помочь кому бы то ни было. Остаются его сыновья.