От любви не убежишь - Мэйв Хэрэн Страница 60

— Не волнуйся, у нас просто была отвратительная поездка, вот и все. Десять часов в пробках, у всех рождественское настроение дошло до пределов — тащились пятнадцать миль в час. Как насчет чашечки чая?

Через полчаса все попивали чай с домашним печеньем. Телевизор мирно бормотал что-то в углу. — Димфна никогда не выключала его. Она обращалась с ним, как с другом семьи, с которым можно вести разумные беседы. Время от времени она даже позволяла себе удовольствие швырнуть в политика на экране подушкой.

После чая Тесс извлекла бутылочку «Bristol Cream» из сумки, и они провели милый и спокойный вечер, обсуждая, какую дрянь показывают по телевизору на Рождество, отлично зная, что будут смотреть почти все подряд. Элли переложила подарки под елкой, добавив те, что они привезли с собой, а Люк тем временем сидел на полу необычно тихо и, поедая печенье штуку за штукой, играл со своими борцами, как будто ему было шесть или семь, а не двенадцать. В десять Стивен объявил, что отправляется спать, а Тесс и Димфна скрылись на кухне для серьезных дискуссий по поводу приготовления индейки. Тесс подумала, что индейка стала универсальным рождественским блюдом, должно быть потому, что ее почти невозможно испортить. Почти, но если постараться, то можно, конечно. Она обняла Димфну за плечи.

— Помнишь, когда папа приготовил ромовый пунш, ты так много выпила, что начинила индейку тряпкой?

— Послушай, Тереза, это было вовсе не так, — сказала Димфна, распрямляясь до своих пяти футов двух дюймов. — Просто я чистила птицу и забыла ее вытащить, — она не смогла сдержать смех, искренний и обезоруживающий. — Впрочем, может быть, ты сама завтра займешься индейкой. Так, при случае.

К одиннадцати они пришли к взаимному согласию во всем, что касалось еды и подарков.

— А теперь, — Димфна обернулась к дочери, — как насчет того, чтобы отправиться со мной к Рождественской мессе? Она начинается через полчаса.

И Тесс, которая не ходила в католическую церковь лет десять, неожиданно согласилась. Переступая через порог, она задумалась о мудрости религиозных установлений. В этой церкви ее крестили, здесь она принимала свое первое причастие, одетая как маленькая невеста. Сюда она приходила каждое воскресенье сначала охотно, а потом неохотно, пока наконец в семнадцать лет не взбунтовалась и не объявила себя атеисткой.

Подобно другим католическим храмам, это было уродливое здание девятнадцатого века без утешительного золоченого покрытия и перпендикулярной архитектуры англиканской традиции. Все, чем она могла похвастаться, — это ее неумирающий дух.

Тесс поразилась — в церкви было полно прихожан. Все сиденья заняты, и люди стояли в шесть рядов сзади и в боковых приделах. Им пришлось идти под их взглядами прямо вдоль нефа, мимо пестрых яслей в натуральную величину и гипсовых святых.

Тесс упала на колени и закрыла глаза. Запах свечей, смешанный с запахом ладана, мгновенно перенес ее на много лет назад, в детство, где все было так просто и решения принимались за нее. Понятно, почему в моменты нестабильности, как у нее сейчас, учение католической церкви становилось таким привлекательным. «Прими мое слово, и я дам тебе правила, по которым следует жить, от которых не разрешается отступать». Люди вокруг с шумом поднялись на ноги, и зазвучало торжественное песнопение. К собственному ужасу, Тесс поняла что у нее по лицу текутслезы. Она осталась сидеть, шаря в кармане пальто в поисках носового платка. Что с ней? Подействовала ли благая весть песнопения, или она плачет просто от детских воспоминаний, оттого, что вернулась сюда через столько лет? Но потом она поняла, в чем дело. Атмосфера, царящая в церкви, пробила ее защитную броню. Она оплакивала себя, она была напугана и несчастна. Радость и непосредственность ушли из ее брака.

Ее трясло, хотя в церкви было натоплено и душно. Она упала на колени, не замечая, что всех только что пригласили сесть. «Господи, пусть будет' еще не поздно, не дай нам разлюбить друг друга, у нас ведь было столько любви».

Тесс села, снова осознав, где она находится, обернулась на мать, делающую вид, что ничего не замечает, но то, как она вцепилась в сумку на коленях и неподвижно уставилась вперед, выдавало ее волнение.

Паства благочестиво встала на колени. Затем все стали подходить причащаться.

Служба закончилась. Орган заиграл «Городок Вифлеем», и все потянулись к выходу.

Димфна поднялась и провела Тесс мимо маленького алтаря к Деве Марии. У образа Скорбящей Богоматери Тесс опустилась на колени. Ряд свечек угас от ветра, ворвавшегося в боковую дверь. Тесс зажгла одну. Тесс точно знала, что символизировала для нее эта свеча — их со Стивеном жизнь. Она машинально перекрестилась и поднялась. Ей стало лучше. Но пока они с Димфной шли, взявшись за руки, к выходу, Тесс представилось, что ее свечка внезапно погасла. Она в волнении обернулась. Свеча горела ярче прежнего.

Церковный двор постепенно опустел. Кто-то прокричал им: «Счастливого Рождества!» Тесс прижалась к матери, улыбаясь дружелюбию людей и красоте ночи. Они шли по пустынным улицам. Несколько минут ни одна из них не произнесла ни слова: Тесс не знала, насколько откровенной она может быть с матерью, а Димфна боялась вмешаться в жизнь своей дочери.

Тесс сделала первый шаг.

— Знаешь, мне в последнее время пришлось понервничать, но в церкви я немного успокоилась.

— Это из-за Стивена? Я заметила, что у вас что-то неладно.

Они пересекли безлюдное шоссе и пошли по чистенькой боковой улице, мимо домов с огоньками на елках в окнах, которые подмигивали им: мол, в доме все в порядке.

— У нас сейчас черная полоса. Надеюсь, что дело только в этом.

— Бедная Тесси. — Димфна похлопала ее по руке. — Сейчас стало намного труднее жить в браке. Вы ждете друг от друга так много. В мое время, если мужчина мог добывать деньги, а женщина содержать дом, — этого было достаточно, чтобы жить вместе. А сейчас вы ожидаете от своего мужа, что он будет для вас всем. Любовник, друг, муж, отец и чтобы еще посуду мыл. Нам было проще.

— Почему?

— У нас не было выбора, как у вас. Когда есть выбор, всегда труднее. Женщины не готовы терпеть в браке, как они это делали раньше, не желают все склеивать заново и заделывать трещины, как делали это мы. Они просто разводятся. Они могут зарабатывать, так зачем им это? Когда моя подруга Лу развелась с мужем тридцать лет назад, потому что он бил ее, все, кроме меня, перестали с ней здороваться. А сейчас людям наплевать, кто разводится, и, самое забавное, им от этого стало только труднее. Им приходится самим решать, с чем они могут смириться, а с чем нет. — Димфна немного ускорила шаг. — А как Элли и Люк относятся к этому? Мне они показались немного беспокойными.

— Именно из-за них мы и стараемся сохранить брак.

— Это не мое дело, но из-за чего все это? Вы казались абсолютно счастливыми, когда я видела вас в последний раз.

Тесс колебалась, раздумывая, не придется ли ей раскаиваться потом, если она все расскажет матери. Но ведь ее мать всегда была страстной противницей разводов.