Я люблю Капри - Белинда Джонс Страница 60

— Это я тебя пригласил, поэтому я и должен платить.

Тогда я сказала:

— Хорошо. Хочешь пойти со мной куда-нибудь завтра вечером?

Он хотел. Я пришла в паб с кошельком наготове, но он все равно сказал — нет. В гневе и отчаянии я спросила:

— Почему? Я думала, теперь моя очередь платить, раз я сама тебя пригласила?

— Я очень рад, что ты меня пригласила, и хочу это отпраздновать — поэтому заплачу сам, — ответил он.

Мы еще некоторое время не теряли друг друга из виду, но потом все само собой сошло на нет. Я до сих пор вспоминаю его с нежностью — он не похож на тех. кто изменяет.

Нашим планам побродить по чудесному собору не суждено сбыться — там идет свадьба. Мы садимся за столик в небольшом кафе напротив храма и ждем, когда процессия выйдет на улицу. Такое впечатление, будто сидишь в театре, в первом ряду. Я рассказываю Люка, как смотрела в Америке шоу под названием «Свадьба Тони и Тины».

— Нью-Йорк! — вздыхает он.

Меня записали в сливки общества. Обжалованию не подлежит.

— Все начинается в церкви — ты садишься там, на скамью, будто ты один из приглашенных. И непонятно, кто — зритель, а кто — актер, пока невесту и жениха не начинают забрасывать вопросами и шуточками с характерным итальяно-Нью-Джерси-американским акцентом, — рассказываю я. — Потом, после церемонии, все направляются на прием в ночной клуб. Мы идем по улице, и прохожие принимают нас за настоящую свадебную процессию. Совершенный сюр. Тебя даже кормят — куриное фрикасе, паста с морскими гадами и свадебный торт на десерт! Даже шампанское за здоровье новобрачных — все входит в стоимость билета, но ты можешь в любой момент подойти к барной стойке и купить еще, как на настоящем приеме. Потом завязываются инсценированные потасовки, кого-то уличают в неверности или темных делишках, потом танцы — кузен Микки хочет пригласить тебя на медленный танец, а какой-то сумасшедший дядюшка настаивает, чтобы все танцевали макарену.

Люка смеется.

— Ты танцевала?

— Сначала стараешься не попасться актерам на глаза, чтобы тебя не вытащили на сцену, но когда ты оказываешься там, им уже с трудом удается загнать тебя обратно на твое место! Так похоже на настоящую свадьбу, что когда вдруг объявляют «Шоу закончено, до свидания!», сначала даже не понимаешь, о чем речь. Хочется веселиться дальше…

— Приятное воспоминание?

— О, да! — сияю я.

Люка прав. Такое воспоминание останется со мной на всю жизнь. И то, что происходит сейчас, — тоже. Уверена, я уже никогда не забуду, как мы сидим здесь за столиком, а из собора на площадь выходят люди, одетые с немыслимой элегантностью: волосы мужчин подстрижены и уложены в стиле «Крестного отца», все они в идеально сшитых костюмах, женщины в нарядах из драгоценных тканей ярчайших расцветок, у них длинные черные волосы, уложенные в шиньоны и перевязанные большими бархатными бантами. Невеста — вся в сиянии кружев — замирает на верхней ступени лестницы, потом начинает спускаться. Мы считаем ступени вместе с ней — пятьдесят семь. Ее шлейф покрывает как минимум тридцать.

Вместе с тремя весело галдящими детьми и полной женщиной в шортах мы взбираемся по широкой каменной лестнице и раздумываем, не затесаться ли на свадебные снимки.

— Ты веришь, что человеку дана не одна жизнь? — спрашивает Люка, наблюдая, как обнимаются кузены и племянники.

— Думаю, да, — неуверенно отвечаю я. — Но такими, какие мы сейчас, мы проживаем только одну.

— Может, в следующей жизни я стану им, — говорит Люка, указывая на невысокого мужчину с круглым животиком.

— А я — ею! — Я выбираю модель с ногами от подмышек.

— Можешь представить себе их вместе? — озабоченно спрашивает Люка.

Я улыбаюсь и прижимаюсь к нему. Люка садится на ступени и сажает меня к себе на колени. Я отвожу назад его волосы и смотрю ему в глаза. Он улыбается мне. Так нелегко скрыть тайну, глядя кому-то в глаза. Как будто это связано с риском, что твои мысли могут быть прочитаны. Мне любопытно, догадывается ли Люка, о чем я думаю. «Обещай, что в следующей жизни ты женишься на мне».

В пять вечера мы забираемся в лодку Люка и отчаливаем в сторону Капри. Люка учит меня рулить, а потом пугает — оставляет у руля одну, а сам взбирается на поручни с таким видом, будто говорит: «А, все к черту! Зачем нам жизнь?» Я боюсь, что его унесет в море, а потом, когда я попытаюсь повернуть лодку, чтобы его спасти, перережу его на куски лопастями винта. Поэтому я с излишней настойчивостью и нетерпеливым визгом упрашиваю Люка вернуться.

Чем дальше мы уходим в море, тем становится прохладнее. Сначала это — приятная прохлада после душного зноя Амальфи, но когда ветер начинает обдувать нас слишком рьяно. Люка, порывшись в кабине, протягивает мне свитер. Серый кашемировый свитер с треугольным вырезом замечательно дополняет мой и без того аляповатый наряд. Люка нравится, что на мне — его одежда, о чем он мне и сообщает. Я на седьмом небе от счастья. Хочется, чтобы мы плыли и плыли, плыли без конца, но вскоре на горизонте показывается Марина Пиккола.

— Может, пойдем завтра на Пунта Карена [86]и посмотрим маяк? — предлагает Люка.

Я улыбаюсь приятной мысли: «У нас есть завтра! Это еще не конец!»

— Замечательная идея! — отвечаю я.

Я только собираюсь тайком поцеловать его напоследок, как тут нас окликают.

— Папа! Ким! Папа! — доносится с берега, и я вижу, как вдалеке на пристани подпрыгивает маленькая фигурка Ринго.

Мы радостно машем ему в ответ. Так приятно снова его увидеть. Я чувствую себя частью семьи. Как только мы приближаемся к причалу, я обнимаю Ринго так крепко, что его ноги отрываются от земли.

Ринго с нетерпением наблюдает, как Люка выключает мотор и перегибается за борт.

— Папа! — Малыш тянет его за рукав, чтобы он поднял голову. — Смотри, кто здесь!

Мне незачем оборачиваться. Я по лицу Люка понимаю, что он видит свою жену.