С тобой и без тебя. Дорога к дому - Лесли Локко Страница 60

— Эй, Олдридж! — прокричал ей Кит из-за стойки. — Что ты пьешь?

— Ром с колой, — прокричала она в ответ. — Последнюю.

Он погрозил ей пальцем.

— Ты всегда так говоришь, — пробормотал он, широко улыбаясь. Минуту спустя он протянул ей стакан с прохладительным напитком. Внутри бара было жарко, как в аду.

— Что с тобой сегодня творится? — спросил он, подсаживаясь к ней. Она пожала плечами и старалась держать равновесие.

— Не знаю, — сказала она, глотнув из стакана. — А вообще… ты секреты хранить умеешь, Кит? — спросила она вдруг. Он взволнованно посмотрел на нее.

— Смотря какой. Что случилось?

— О, ты же знаешь, как это бывает, — сказала она, зная, что слова у нее немного неточно выходят. — Дело в том, что мне нравится этот… — Она замолчала. Кит протянул руку и приложил палец к ее губам, предостерегая ее от лишних слов. Она отмахнулась.

— Не надо, — сказал он, придвигаясь ближе. — Серьезно, Бекки. Я это вижу — и мы все это прекрасно понимаем. Просто предупреждаю тебя, не стоит этого делать. Вы, ребята, молодцы, что сумели… ну, понимаешь, галерею такую открыть и все прочее. Только не порть все, хорошо?

Бекки неопределенно посмотрела на него.

— Но я ничего такого не сделала, — сказала она, удивившись его словам.

— Еще нет. Но, это… видишь ли, очевидно. Он нравится тебе, да? — Она несчастно кивнула. — Тогда я уверяю тебя. Я его лучший друг. Ты напрасно теряешь время.

— Но почему? В смысле, я знаю, что он женат, но я едва ли когда-нибудь встречусь с его женой. И брак для меня ничего не значит и…

— Бекки, просто оставь эту навязчивую мысль, хорошо? Просто забудь. Я тебя прошу. Как брат, понимаешь… это для твоего же блага. Годсон отличный парень, но тебе от этого только станет хуже.

— Но он мне правда нравится, — сказала она, почувствовав, что глаза наполнились слезами. — Правда.

— Я знаю. — Кит схватил ее за руки. — Пойдем, нужно подвигаться. — Она взглянула на него и рассмеялась. Порой он так забавно говорил по-английски. Она утерла слезы и поднялась с места. Зал опасно покачивался. — Давай, держись. — Кит рассмеялся и поднял ее на ноги. Она схватила его за руку, и он повел ее сквозь толпу.

Утром она проснулась с ужасной головной болью и, к счастью, совсем не помнила о разговоре с Китом. Она лежала в кровати, пытаясь побороть пульсирующую боль в голове, и наблюдала, как на двери пляшет солнечный луч. Было субботнее утро — что делать? Она подумала, что можно перекусить, спуская ноги на пол; а потом можно поехать к Надеж… или даже поплавать немного, если захочется. В голове промелькнула мысль о том, чем сейчас занимается Годсон. Должно быть, он со своей семьей.

Она села на край постели и задумалась о нем. Когда это началось у нее? Она не могла точно сказать, когда вдруг стала остро ощущать его присутствие в офисе за выставочным залом; или когда запах его туалетной воды после бритья стал божественным ароматом для нее, пока он бегал туда сюда по галерее так, что только мелькали его длинные косички, а его подтянутое компактное тело становилось скоплением энергии и жизненной силы. Они не стояли на месте, они двигались вперед. В последние дни в «Делюкс» был плотный график — небольшие частные дебюты, выставки проводились почти каждую неделю. Британское консульство даже предложило им подумать над тем, чтобы устроить еженедельный просмотр фильмов — помещение консульства было очень маленьким, а о «Делюксе» знали почти все. Выразив свое сожаление, им пришлось отказаться от этого предложения. Они хотели, чтобы все было у их под контролем так, чтобы их небольшая команда из двух человек могла со всем справиться. Должно быть, где-то под Рождество, когда поступало столько заказов, что им приходилось больше времени проводить в галерее, чем дома, она стала смотреть на него с другой точки зрения.

— Какие планы на Рождество? — спросила она за неделю или около того до начала продолжительных рождественских и новогодних праздников. Он выглянул из-за коробки со скульптурами из мыла, которые пытался упаковать.

— О, еду домой, наверное. К семье. Возьму с собой Аделаиду и детей.

— Где это? — спросила она, вдруг осознав, что совсем не знает его жизни за пределами их дела.

— Мбиза. Это к югу, рядом с границей Южной Африки.

— А кто там у тебя живет? Родители?

— Да, моя мама.

— Вы будете вдвоем?

Годсон рассмеялся.

— Шутишь? Где ты видела, чтобы в семье африканца был один ребенок? Нет, нас восемь. Это только дети моего отца. Вообще нас двенадцать.

— Двенадцать? У тебя одиннадцать братьев и сестер… ну, в смысле, некоторые сводные, наверное, но… двенадцать?

Бекки была искренне удивлена.

— Знаешь, у нас нет разницы в том, сводный, родной ли тебе брат, все это ерунда. У нас даже и слова «кузен» в языке нету. Мы все — семья. Так что, если решишь посчитать нас всех, то наберется человек тридцать!

— Господи. А я вот одна в доме, — сказала она, запрокинув голову, чтобы посмотреть на него. — А ты какой? Старший сын?

— Нет, я третий сын. У меня еще два старших брата.

— А чем они занимаются? В смысле, ты, наверное, один… ну, искусством занят?

Годсон рассмеялся.

— Боже мой, люди, как вы все буквально видите! Нет, мой брат экономист. Он живет в Лондоне. Вообще-то большинство из нас живут здесь. Я был в Англии тоже, но недолго.

Бекки удивленно взглянула на него.

— Ты никогда об этом не говорил! Где именно ты был?

Он снова принялся смеяться и качать головой.

— Ты, наверное, там никогда не была. Ливерпуль. Милое местечко. Немного суровое, понимаешь. Я два года отучился в Политехническом там — курсы печатания. Только время зря потратил.

— Действительно, ты прав. Я никогда не была в Ливерпуле. Вообще, я нигде не была, кроме Шотландии — хотя Англией это трудно назвать — и Озерного края.

— Да уж, представляю. Кстати, могу прямо сказать, в Ливерпуле в Политехническом не было таких хорошеньких девушек, как ты! — Годсон покачал головой. — Я жил в Токстесе. Пыльное местечко. Но дешевое.

— А почему ты вернулся? Ты не думал остаться там?

— О, документы, знаешь… не было нужных связей. В Лондоне я прожил пару месяцев, спал где-то на полу. Но без должного образования я… мне, понимаешь, было неинтересно ходить на курсы — там нечего было делать. Ни денег, ни жилья, понимаешь, такие дела. Хотя, может быть, тебе и не приходилось такое переживать. Вот я и подумал, что лучше уж бедствовать дома, чем в чужой стране. Иногда… что ж, я думал об этом. Знаешь, если бы у меня все шло хорошо. Вот мой брат, Джонсон, у него все отлично. Он присылает деньги матери; он на правильном пути. Но теперь, когда и у меня все налаживается, я тоже скоро смогу помогать семье.