Папарацци - Елена Макарова Страница 60

Но у меня оставались вопросы. Все карты были вскрыты, но партия еще не закончилась. Не мог оставить между нами неразрешенные проблемы.

— Ты не злишься на меня из-за Сони?

Ее глаза широко распахнулись словно от удивления, губы застыли в немом вопросе, а потом она “оттаяла”:

— Почему я должна злиться?

— Ведь я моя дочь растет словно сирота, без семьи, — следил за выражением ее лица, всматривался в глаза. Готовился встретить в них гнев. — Я бросил ее, точно как твои родители оставили тебя.

— Не сравнивай себя с моими скотскими родителями! — грозно и яростно. — Соня растет в тепле, сытости и заботе. Она узнает тебя в лицо и радостно верещит при твоем появлении. Дети как никто чувствуют любовь. Может ты и не идеальный отец, но по крайней мере следишь, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Не ожидал услышать ничего подобного. Кажется, где-то уловил похвалу и одобрение. Не верилось, что я такой везучий сукин сын. Ничем иным я не мог объяснить, что такая женщина рядом со мной.

Сжал ее тонкие пальчики, которыми она гладила меня по щеке, и поцеловал в раскрытую ладонь. Не находил слов рассказать как ей благодарен за поддержку и заботу.

— Всё, спать, — устроилась а моей груди, не выпуская моей руки. — А секс будет тебе наградой, если поспишь хотя бы несколько часов, — дала обещание, которое вызвало у меня улыбку.

Вдыхал запах ее волос, перебирал шелковые пряди, пропуская их между пальцев, и постепенно погружался в долгожданный сон.

***

— Андрей? — проснулся от легкого прикосновения к лицу. Лениво открыл глаза, соображая где и что вообще происходит. — Мне нужно съездить домой, — тихо произнесла Вика. Никак не мог понять, как она поедет домой, если уже дома. — Я быстро, — пообещала, — встретимся в больнице. Договорились? — поцеловала на прощание, не дожидаясь моего согласия. Тихо ступая, аккуратно вышла из спальни.

Чувствовал, что еще не выспался, но не мог позволить себе и дальше тратить время на сон и потянулся за телефоном. Позвонил Рите, чтобы лишний раз не тревожить мать, и узнал, что отец уже пришел в себя и его можно навестить.

Холодный душ, быстрые сборы и кофе в машине — не потратил ни одной лишней минуты. Теперь у меня всегда будет время на родных.

Было больно видеть отца в больничной палате, с иглой от капельниц в руке и выглядывающими из-под одежды операционных бинтов. Радовало только, что выглядел он бодрым, насколько это возможно, и находился в приподнятом настроении. А это уже странно. Наверное, теперь буду вздрагивать от каждого его чиха и искать в нем признаки всех существующих смертельных заболеваний.

— Ну что? — строго смотрел на него. — Дошутился о своей смерти? Это глупые шутки. И совсем не смешные.

— Ворчишь точно как твоя мать, — недовольно всплеснул руками. — Все же обошлось. Врачи сказали, что через пару дней уже можно домой. Пустяки.

Хоть он и мой отец, но, видимо, это мне придется следить за ним как за ребенком.

— Тебе сделали операцию на сердце, не думаю, что это пустяк. Мы всю ночь проторчали в коридоре, ожидая худшего.

Но чтобы я не говорил, мне не удавалось до него достучаться, и он обращал все в веселую шутку.

— Будешь отчитывать своего старика после сердечного приступа?

— Нет, — знал, что должен быть аккуратными в выражениях и не тревожить его, но слишком тяжело мне далась прошлая ночь, чтобы отшучиваться от этого как и он, — хочу, чтобы ты понял, что мы любим тебя и не хотим потерять!

Он замолк, наконец осознав всю серьезность ситуации.

— Я тоже люблю тебя, сынок, — привычным жестом похлопал меня по плечу. — Прости старого дурака, что заставил вас понервничать.

Именно за это я и любил отца: даже в моем недовольном ворчании он умел разглядеть истинные чувства и одной фразой дать ответы на множество вопросов. Он никогда не сюсюкал со мной и Костей в детстве, но никогда не стеснялся признаться, что любит и гордится нами. Все в меру: и строгих наказов и отеческой любви.

— Ну ладно, — решив, что пора прекращать разводить нежности, он поспешил сменить тему. — А где Вика? Надеюсь, она проведает меня? Почему ты не приводишь ее к нам?

— Потому что вы окружаете ее плотной стеной и начинаете пичкать печеньем, — никогда не забыть как она рыдала над жестяной банкой, глотая печенье вместе со слезами.

— Он всем нам понравилась и мы стараемся всеми силами затащить ее в нашу семью, раз ты не способен этого сделать, — сделал шокирующее признание.

— Все-таки мать не оставляет надежды женить меня? — наверное, это никогда не кончится.

— Никак не поймешь, что она не стремится женить тебя, ее расстраивает твое отношение к женщинам, — с досадой в голосе. — Ты с детства рисковый, поэтому добился успеха в жизни. Помню, если надо было устроить самую невероятную шалость, залезть на самое высокое дерево или забор, построить самый большой плот или шалаш — ты бежал первым. И конечно же, все дворовые мальчишки сделали из тебя кумира, маленький Костя бегал за тобой хвостом, во всем подражая. И ты привык к пустой похвале и восхищению, а потом переложил этот образ мысли на взрослую жизнь. В том числе и на отношения с женщинами. Стоило добиться статуса и достатка, как они сами поплыли в руки, и ты окончательно обленился. Запомни и вбей себе в голову, не бывает идеальных женщин, как и идеальных отношений. Ради всего этого нужно работать над собой каждый день. Ты сам прекрасно знаешь, что звездами не рождаются, и чтобы раскрутить артиста в начале нужно вкалывать как проклятый. И если здесь ты готов пахать, а в отношениях пасуешь и отдаешь всё на откуп судьбе.

Черт, мой старик умней, чем я думал.

А я тупей, чем должен быть, дожив до тридцати шести лет.