Волки Лозарга - Жюльетта Бенцони Страница 60

Гортензия воспользовалась этим обстоятельством и поехала проведать сына. Мальчик выглядел превосходно: он был весь кругленький и золотистый, как персик. Когда приехала мать, он как раз, от души веселясь, играл с Жанеттой на большом покрывале, расстеленном под старой яблоней.

– Мы хорошо за ним ухаживали, правда, мадам? – спросила молодая кормилица. – Госпожа Моризе от него просто в восторге.

– Ах, как я ее понимаю! – смеялась Гортензия, покрывая поцелуями тело ребенка, а он все норовил ухватить ее за волосы и тоже смеялся, показывая два маленьких беленьких зуба.

Госпожа Моризе, вернувшись с вечерни, тоже с радостью встретила гостью.

– Мы так за вас волновались! – сказала она. – Надеюсь, теперь-то вы поживете с нами хоть немножко?

– Увы, не сейчас! Я приехала совсем ненадолго. Мне еще нужно уладить одно дело, и лишь потом я смогу спокойно жить с Этьеном. Сейчас, когда у нас сменилось правительство, у меня хоть появилась надежда. А кстати, что вы поделывали тут в революцию? Я тоже за вас ужасно волновалась, ведь мне сказали, что могут взорвать венсенский пороховой склад.

– И чего только люди не наговорят! У нас все было спокойно. Правда, никогда раньше не бывало столько гостей, каждому хотелось поделиться только что узнанной новостью… Ведь мы, знаете ли, живем в деревне, и суета большого города не проникает сюда сквозь гущу вековых деревьев. Ну ладно, если вам все-таки нужно ехать, хоть разделите вместе с нами полдник.

Час спустя, вдоволь наевшись клубники, марципанов и напившись парного молока с соседней фермы, Гортензия отправилась назад на улицу Бабилон. На сердце у нее было легко, и словно прибавилось новых сил. На этот раз она оставила госпоже Моризе свой адрес, чтобы та, в случае малейшей опасности, предупредила ее, но все эти страхи были явно напрасны: нигде ребенку не могло быть лучше, чем в Сен-Манде.

Что до будущего, она смотрела в него с надеждой. Поговаривали, что новый король – добрый и простой в обращении человек, отец многочисленного семейства, обожающий своих детей. Говорили также, что он приблизил к себе бывших солдат империи, всех тех, кого преследовали, бросали в тюрьмы и доводили до нищеты в эпоху Реставрации и кто теперь с радостью, отряхнув от пыли залежавшиеся в сундуках мундиры, готовился вновь стать под трехцветные знамена. Они собирались служить не королю Франции, но королю французов, в этом была ощутимая разница. В общем, Гортензия не видела никаких причин для того, чтобы король не принял благосклонно прошение дочери бывшего верного слуги Наполеона. Пятно с памяти Анри и Виктории Гранье де Берни будет окончательно смыто, а их убийца заплатит свой кровавый долг.

Успокоившись насчет сына, Гортензия подумывала о том, что пора уже просить королевской аудиенции. И, едва вернувшись домой, первым делом объявила об этом Фелисии, позировавшей Делакруа в саду. Портрет должен был удасться на славу, ведь художник приходил к ним каждый день и выписывал все детали с особой тщательностью. Главная трудность заключалась в том, чтобы верно передать точеный профиль модели, однако именно это, видимо, и доставляло ему огромное удовольствие.

– Не кажется ли вам, – сказала Фелисия, – что лучше подождать еще немного? Ведь короля и так осаждают со всех сторон. Непросто будет получить аудиенцию.

– Я думаю, достаточно постучать в нужную дверь. Вот только как узнать, в какую?

– Я полагал, – вмешался Делакруа, – что герцогиня де Дино неплохо относится к вам. Вот и дверь! Практически принц Талейран и посадил герцога Орлеанского на трон. Луи-Филипп ни в чем ему не откажет, тем более в таком пустяке, как аудиенция. Хотите, я попрошу герцогиню принять вас? Уверен, она будет рада вас видеть.

– Да и знакомство со мной теперь уже никого не может скомпрометировать. Верный Бурбонам маркиз де Лозарг потерял при дворе все свое влияние, для него герцоги Орлеанские – цареубийцы, и больше никто. Так что у них тоже нет никаких причин покровительствовать ему.

Спустя десять дней Гортензия во второй раз переступила порог роскошного особняка на улице Сен-Флорантен и невольно улыбнулась, отметив, что с фасада исчезли огромные золотые буквы. Еще в прошлый свой приезд она обратила внимание на роскошную надпись: «Особняк Талейрана». Однако кто знал, как повернутся события? На всякий случай лучше было соблюдать осторожность.

Но уж чего-чего, а осторожности хромому дьяволу было не занимать.

Высокий лакей в напудренном парике провел ее в небольшую, украшенную лютиками гостиную к герцогине. Госпожа де Дино, обрадовавшись встрече, подошла ее поцеловать.

– Ну как, мое дорогое дитя? – улыбнулась она. – Снова свободны, как ветер? У ваших врагов нет теперь никакой власти, и вы можете вернуться к нормальной жизни! И выглядите превосходно!

– Если позволите, госпожа герцогиня, я бы хотела вернуть этот комплимент вам. Вы сегодня просто ослепительны.

И это не было лестью. В солнечно-желтом шуршащем шелковом платье, отделанном белоснежными тончайшими кружевами, выгодно оттенявшими ее роскошные черные волосы и огромные глаза, госпожа де Дино была сама жизнерадостность и свежесть.

– Это все от успеха, моя дорогая! Мы вновь после стольких лет серого существования сделались опорой государства. Признаться, это редкое счастье так сладко, и господин де Талейран тоже очень доволен. Король хочет отправить его в Англию в качестве чрезвычайного и полномочного посла, а он все упирается… хотя, я думаю, это чистое кокетство. Ну садитесь же подле меня, и поговорим. Наш милый Делакруа намекнул, что вы хотели просить короля о милости?

– Нет, сударыня. Не о милости. Я хотела просить лишь о восстановлении справедливости. Мне известно, что мой отец не убивал мою мать и не застрелился сам. Я теперь в этом уверена, потому что знаю, кто их убил.

– Кто же?

– Принц Сан-Северо. Лакей, который ввел его в ту ночь в дом моих родителей и после убийства выпустил оттуда, перед смертью во всем признался. Господин Делакруа был свидетелем…

– Ах, так?

Наступило молчание. Герцогиня поднялась и стала медленно прохаживаться по комнате. Вид у нее был такой озабоченный, что Гортензия почувствовала, как от беспокойства сжимается сердце.

– Вы мне хоть верите? – с тревогой спросила она. – Я могу показать вам признание, подписанное этим человеком. Оно у меня с собой…

– Это ни к чему. Конечно же, я верю вам… хотя все, что вы рассказали, просто поразительно. Он ведь из такого хорошего дома, элегантный, воспитанный… настоящий аристократ…

– Госпожа герцогиня, он ведь и меня пытался убить, уже одно это говорит о многом. Во всяком случае, что толку рассуждать, светский он человек или нет, когда он убийца. Я жду от короля лишь справедливости. Это мое право и мой дочерний долг.

– Я понимаю. Вы хотите, чтобы принца взяли под стражу…

– Да, а потом судили, чтобы он понес заслуженное наказание. Если король человек честный, как я слышала, он поймет, что я права.