Снова любить... - Сара Оклер Страница 6

– Все нормально, – отвечаю я. – Просто никак не могу поверить, что мы правда туда поедем. Ты же помнишь реакцию папы? Я не успокоюсь, пока мы не сядем в самолет.

Папа искренне считает, что я провожу слишком много времени с семьей Перино. «Реду и Джейн стоило бы повнимательнее относиться к чувствам Фрэнки, – любит повторять он, добавляя что-нибудь вроде: – Ведь это их первая поездка после смерти Мэтта». Странно слышать подобное от человека, чья поддержка ограничивается посиделками с дядей Редом за банкой пива и разговорами о чем угодно, кроме смерти Мэтта.

Фрэнки убирает камеру и качает головой.

– Не переживай. Он же уже разрешил тебе поехать. Тебе просто надо… как это… научиться имитировать!

– Имитировать? – переспрашиваю я.

– Ну, в смысле, представлять, как ты получаешь то, чего хочешь.

– Фрэнки, это называется фантазировать. И это не поможет.

– Точно, фантазировать. Просто попробуй! – Она закрывает глаза, прижимает пальцы к вискам и монотонно бормочет: – Анна приезжает в Калифорнию. Они с Фрэнки гуляют по пляжу, как две русалки, вышедшие на берег, и все парни пожирают их глазами и машут вслед, пуская слюни на такую красоту. – Она открывает глаза. – Представила?

– Не-а, – отвечаю я, – но мне почему-то захотелось спать.

– Анна, посерьезнее! Ты не стараешься. Давай, закрой глаза.

Я зажмуриваюсь и пытаюсь представить то, о чем говорит Фрэнки. Она рассказывает о теплом солнце и запахе кокосов, о письмах, которые я отправлю родителям. Только я вижу совершенно другие образы. Вспоминаются открытки от Мэтта с морскими львами в солнечных очках и веселыми толстушками в ярких шлепанцах. Я до сих пор храню их под кроватью, в отдельной коробке.

Если бы мы поцеловались раньше, он бы присылал мне любовные письма?

– Ну? Представила? – Фрэнки хлопает меня по ноге и возвращает в настоящее.

– Нам скоро даже не придется это представлять, – отвечаю я, запрещая себе думать о несуществующих письмах Мэтта и смайликах-поцелуях.

– Анна, это будет шикарно! – Фрэнки прикрепляет наш список к доске над столом, потом открывает верхний ящик и достает из тайника сигарету.

Она всегда высовывается в открытое окно спальни. Ее никогда не застанешь курящей в школе, кафе или просто на улице. Хоть Фрэнки всячески это отрицает, но я почти уверена: на самом деле ей это даже не нравится. Она просто ждет, что однажды ее поймают родители и хоть как-нибудь накажут.

Первый раз дядя Ред и тетя Джейн упомянули о предстоящей поездке в Калифорнию месяц назад и предложили мне поехать с ними. Фрэнки тогда как с цепи сорвалась. Долгое время она вообще не произносила ни слова. Мы не знали, чего ожидать. То же самое было сразу после аварии: стоило кому-нибудь из одноклассников или родственников упомянуть Мэтта, как Фрэнки замолкала на полуслове и уходила. Или тряслась от злости. Или начинала рыдать и убегала прочь. Рыдания не имеют ничего общего со слезами, ведь как только ты успокаиваешься, кажется, что в теле не осталось ни единой косточки: хочется просто упасть и никогда не вставать.

Но в тот вечер, когда ее родители заговорили о поездке в Занзибар-Бэй, Фрэнки не пролила ни слезинки. Она просто взбесилась и унеслась в свою комнату. Дядя Ред и тетя Джейн, конечно, сразу принялись передо мной извиняться. Я знала, как им тяжело, но искренне не понимала, на какую еще реакцию они рассчитывали. Когда прозвучало предложение отправиться летом в Калифорнию и в воздухе повисло неловкое молчание, я подумала, что прошел всего лишь год и для этого слишком рано. Но спустя месяц Фрэнки оттаяла, загорелась идеей поездки в Занзибар-Бэй и стала расписывать, как здорово будет снова оказаться среди пальм и нежиться в лучах солнца.

Фрэнки встает на колени у окна, раздвигает шторы с деревянными бусинами и, опершись на подоконник, закуривает. Браслет с красным стеклышком, сделанный Мэттом, сползает по запястью, поблескивая сквозь пелену сигаретного дыма. Подруга затягивается, поворачивается и выдыхает дым в летнее небо, а я разглядываю ее босые ступни, испачканные пылью, и никак не могу отделаться от мысли, что мы поторопились.

– Тебе не кажется, что все происходит слишком быстро? Я про поездку в Калифорнию. – Голос звучит глухо, я никак не могу подобрать правильные слова.

– Да нет, – отвечает Фрэнки и, выбросив недокуренную сигарету в банку из-под диетической колы, садится рядом со мной на пол. – У нас еще… раз, два, три, целых четыре недели до начала ЛЛКНС. Волосы успеют отрасти на целый сантиметр. – Она прижимает руку к подбородку, демонстрируя предполагаемую длину. – Кстати, нас ведь ждет супермегадиета.

– Ты про те штуки, похожие на молочные коктейли? – спрашиваю я. Лучше язык проглотить, чем пить эту дрянь на завтрак, обед и ужин. – Что-то не хочется.

– Анна, никаких возражений. Это же минус четыре килограмма! Только представь, как мы будем смотреться на пляже. – Фрэнки задирает футболку и хлопает себя по животу, демонстрируя несуществующий жир. – И не забудь про свой «булыжник».

«Булыжник»… Кодовое название для моей девственности, которая «камнем висит у меня на шее». Мы придумали это после того, как Фрэнки переспала с немцем, приехавшим по обмену. Грандиозное событие произошло два месяца назад, после вечеринки по случаю отъезда учеников из других стран. С тех пор моя подруга искренне считает себя самой опытной.

– Но, Франческа, – шепчу я с придыханием, подражая героиням любовных романов, – я хочу, чтобы мой первый раз стал особенным!

И это наполовину правда. Или даже на шестьдесят процентов. Ладно, на шестьдесят девять. Точно. Просто… я всегда думала, что моим первым мужчиной станет Мэтт. Я начала о нем мечтать раньше, чем узнала, что такое любовь, а прошлым летом все решила окончательно. Тогда, на кухне, я увидела со стороны всю свою жизнь, представила, как буду помогать Мэтту собираться в колледж, как в последнюю ночь перед отъездом мы вдруг начнем страстно целоваться, упадем на кровать и…

Умерев, он забрал с собой все мои мечты. Парни? Отношения? Такие отношения? Теперь об этом даже думать больно. Стоит мне поцеловать кого-то другого, и волшебство рассеется, а вместе с ним исчезнут воспоминания о Мэтте, все, что я так бережно храню. Нет уж.

– Особенным? Ну-ну. – Фрэнки кидает в меня подушку с вышитыми золотом слонами. – Я же тебе говорила: в первый раз это совсем не приятно, больше похоже на репетицию. Репетицию с раздеванием. Я специально выбрала Йохана, потому что через неделю он уедет и мы больше не встретимся.

Выбрала… Думаю, если посмотреть слово «выбрать» в словаре, можно лишний раз убедиться, что оно совершенно не подходило к тому, как развивались их отношения. Лучше сразу перелистнуть на букву «П» – «преследовать». Фрэнки весь год доставала Марию, подружку Йохана, бросая в ее сторону злобные взгляды на уроках физкультуры, а еще целовалась с его приятелями на парковке, чтобы привлечь к себе внимание. Вот только он оказался крепким орешком и не спешил расставаться с девушкой и бросаться в объятия Фрэнки, что, конечно же, мою подругу ужасно злило. В итоге ровно за неделю до вечеринки Мария бросила его сама. Тогда Фрэнки, притворившись, что ничего об этом не знает, решила, что настал ее час, и вцепилась в Йохана, изображая пылкую влюбленность. Всего через полчаса они уединились в самом темном углу футбольного поля, а я осталась в одиночестве, окруженная толпой беснующихся подростков.