Талант и поклонники - Елена Ларина Страница 6

Правда, первое время я все равно переживала — другие ездят по субботам с мужьями, оставляют их сторожить вещи, сдают в специальные комнаты, как детей — курить и играть в шахматы (у нас в Москве не знаю, есть ли такие, но во французском фильме видела), отчитывают и поучают, что лучше, что хуже, что дешевле, заставляют катать себя на колясках, валяют дурака — а я все время одна. Но, с другой стороны, это же тоже обязанность жены — ждать и терпеть, пока муж где-то там убивает мамонта. И я несу свое одиночество с достоинством — как само собой разумеющееся.

А вот полы я мыть не люблю. Лучше приготовить десять обедов, чем один раз вымыть пол. Пылесосить, гонять пыль тряпками, наливать ведро, доставать, отжимать, полоскать, сворачивать ковер, залезать под шкаф, пытаться пробраться под плинтус… Но приходится, ничего не поделаешь. Надо, Федя, надо. Хотя все равно через день на всем слой пыли. Хорошо хоть, теперь есть пылесосы. А то мама мне рассказывала когда-то, как у бабушки ее, когда она еще была маленькая, в деревне, мыли в доме полы — раз в две недели. Мыли, застилали весь дом суровым полотном, через неделю снимали — и полы опять чистые.

Интересно, что сказал бы Сережа, если бы я заставила его ходить по полотну? С пылесосом, с горячей водой, конечно, проще. Но все равно каждый раз приходится сжимать зубы. А теперь вот как раз понедельник, деваться некуда. Я повязала голову платком, надела рабочую майку, старые тапочки, поставила ведро под кран и поволокла пылесос в комнату. Просто «Тимур и его команда» — «а прохожие с улицы удивленно поглядывали на босоногую девчонку в красном сарафане, которая, стоя на подоконнике третьего этажа, смело протирала стекла распахнутых окон».

Управилась часа за два, все практически вылизала и села отдыхать — а потом еще несколько рубашек погладить и можно к компьютеру. Устала. Вчера поздно вернулись — ездили в гости, к Борису. Борька хороший, он из всех Сережиных друзей больше других мне нравится. Они вместе учились в институте и работают теперь вместе; Сережа его к себе позвал, когда место освободилось. У них в конторе уже все практически женатые, один Борька холостой остался — и вечеринки у него холостяцкие, веселые, даже если только мы вдвоем приезжаем. Но обычно бывает еще кто-то, два-три человека — вчера вот была девушка Оля. Оля мне понравилась — и поскольку никого, кроме Оли, Борька не приглашал, и поскольку он был явно в ударе, что называется, и совершенно без пошлости, хотя надо сказать, за ним вообще этого не водится, но вчера он был просто как-то совершенно идеален — весь светился и летел вперед, — по совокупности мне показалось, что намечается что-то серьезное.

Я только рада буду — хотя из эгоистических соображений мне жаль потерять Борьку. Кто знает, как все переменится, если у него будет жена, какие порядки она заведет, в кого его превратит. Я, хоть и мало людей видела, объективно мало, все-таки успела заметить, как все меняются, когда жена или муж берут их в оборот. Ну, наличие мужа, может быть, влияет и не так сильно — это я по себе сужу да по Светке, но по Светке судить нельзя, она сильная личность, а себя я не вижу со стороны, а вот наличие жены совершенно точно меняет мужчину.

Опять же, сужу не по себе — у нас в семье сильная личность муж, куда мне до Сергея, переделывать его жизнь, но исподволь — исподволь женщина, конечно же, влияет. Она покупает занавески, покупает рубашки, накрывает на стол, выбирает обои — конструирует мужской мир. И через двадцать лет оказывается, что никакого его мира там нет — там мир его жены. Потому, наверное, и держатся все эти семьи, где любовь давно уже прошла, но живут — мужчина не может снять с себя женщину, как кожу. И потому, наверно, свекровь не может пережить сам факт существования невестки — она видит, как меняется ее сын.

Со свекровью мне, кстати, тоже повезло — но не за счет какой-то большой близости, а скорее удаленности: она очень спокойно перенесла Сережину женитьбу, даже, пожалуй, холодно, и никогда ни во что не вмешивалась. У меня такое ощущение, что ей все равно. Я не представляю, что было бы, например, будь у нас дети — не представляю ее в роли бабушки. Вероятно, она была бы из тех, что пишут внукам открытки и дарят подарки на Рождество — западный вариант. Сейчас я ее вижу два, от силы — три раза в год. Сережа, конечно, чаще — он ездит к родителям регулярно, но без меня. И я тоже обычно к маме одна езжу. Хотя моя-то, конечно, совсем другая. Ну, не совсем, но почти. Но моя была бы настоящей, классической бабушкой.

А теперь надо потянуться, напрячь все тело, а потом резко расслабиться, сбросить усталость — тоже научили когда-то — и идти гладить. Вот только еще пакет остался — выворотила из-за шкафа, стоял в углу, на полу за Сережиным рабочим столом, и успел уже тоже покрыться пылью — я туда в прошлый понедельник не залезала, лень было. Пыль стереть — и назад, наверное, поставить. Хотя назад, пожалуй, не надо — убрать к Сереже в ящик, чтобы пыль больше не собирал. Любовь к порядку, приобретенная за годы супружества, меня когда-нибудь погубит.

Есть такая сказка — про Синюю бороду. У одного герцога было семь жен, и все они умирали загадочной смертью, и каждой новой жене он давал ключи от всех комнат и просил не открывать одну, только одну. Любопытная жена, разумеется, открывала дверь в эту комнату — и тогда уже ничего не оставалось делать, приходилось убивать жену. Что там было внутри — те самые любопытные жены или еще что-то, я не помню.

Я была наказана за свое любопытство. Черт знает на самом деле, за что я была наказана. Может быть, за то, что когда-то познакомилась с Сережей на остановке. Может быть, за то, что так быстро согласилась выйти за него замуж. Может быть, за то, что приняла условия игры и не пошла работать. Я наказана за то, что хотела выйти замуж и вышла — вот за что. Говорят же, что Бог наказывает людей тем, что исполняет их желания.

Я стерла пыль с этого несчастного пакета и попыталась упихать его в ящик. Ящики в Сережином столе никогда не запирались, из верхнего я сама часто брала то карандаш, то ручку, то бумагу, если нужно — там лежал Сережин диплом, старые пропуска, загранпаспорт, фотографии, мои документы — там не было ничего секретного, я сто раз туда лазила по его же просьбе и там было много свободного места. А пакет был не очень большой. Но когда я попыталась ящик закрыть это мне все-таки не удалось. И тогда я полезла внутрь, в пакет, чтобы распределить там все как-нибудь по-другому, чтоб он стал плоским — там было что-то прямоугольное, книги, наверное.

Внутри были кассеты. Фирменные, в ярких обложках. Какие-то боевики, три штуки, и один нормальный фильм — «Почтальон всегда звонит дважды», с Джеком Николсоном. Столько слышала, но никогда не видела. С Сережиной стороны это, конечно, свинство — мог бы сказать, что принес, он же знает, что я люблю хорошее кино. Принести принес, а сказать забыл. А может, это вообще не его, может, оставил у него кто-нибудь, тем более что в наборе с боевиками Николсон смотрелся странно — и не надо было мне лезть внутрь. Но раз уж я его нашла — грех было не посмотреть. Я всегда стараюсь смотреть фильмы с Сережей — ну, один раз можно, один раз прощу себе. Рубашки подождут, компьютер тоже подождет — мне просто не очень хотелось возвращаться к компьютеру, ничего хорошего там меня не ждало, ничего не вытанцовывалось, нужны были свежие впечатления.