Кот, который гуляет со мной - Татьяна Веденская Страница 6

Я терпеть не могла Сережу. Это чувство было взаимным, он на дух не выносил меня. Наверное, главной нашей проблемой было то, что мы видели друг друга такими, какие мы есть. Никакие гормоны счастья не затуманивали мне голову, я не любила его, не боялась его потерять, не хотела себя обманывать – и передо мной стоял средних лет мужчина, разведенный, приятной наружности, пустой внутренности, полный любви к себе и поисков счастья – для себя же. В его защиту можно было сказать лишь, что он совершенно искренен в своем заблуждении и искренне полагает, что мир должен ему больше, чем он – миру. Я бежала к Лизиному дому и костерила Сережу. Почему-то я не думала, что он отсутствовал по уважительной, трудовой причине. И я не ошибалась.

– Ты знаешь, он, кажется, уехал. Еще позавчера, – сказала мне Лизина соседка по лестничной площадке. – Он занял деньги у моего мужа.

– Зачем же тот дал-то, а? – огорчилась я. Все долги, которые делал Сережа, рано или поздно ссыпались мне в руки, как ледяной град. Лиза зарабатывала немного, оказывая психологическую помощь населению. Те, кто нуждался в психологе и, как та лампочка, готов был меняться, не очень любил платить, а до уровня моего Апреля и его профессиональных тренингов для корпораций Лиза не доросла. Или же не хотела – ею до сих пор владела идея помощи нуждающимся и страждущим, в основном женщинам, ищущим похудения или любви. Две обычно связанные между собой вещи.

– Он не так много занял. Сказал – очень срочно, на проезд.

– Ну понятно, – хмыкнула я и обернулась к самому юркому и вертлявому мальчику в мире. – Вовка, сидеть!

– Он поел и выпил чаю, – сообщила соседка. Вовка улыбался и выкручивался из рейтуз, в которые я пыталась его запихнуть. Хитрюга мелкий, прямо как небезызвестный Вовочка из анекдотов. – Я бы еще посидела с ним, но нужно ехать. Мы на дачу собрались. Не хотели прямо с утра ехать, пробки, все такое.

– Уже с утра пробки? А я думала, дачный сезон все же ближе к маю открывается, – пробормотала я, натягивая варежки на маленькие пальчики. Соседка молчала и почему-то краснела. Затем она промямлила, что им именно в эту субботу нужно обязательно проверить счетчики, какая-то там специфическая лажа с этими самыми счетчиками. Я кивала, втряхивая Вовку в куртку, а про себя думала – врет. Никуда она не едет, просто не захотела целый день сидеть с чужим ребенком. Да что там день, может, и дольше. Если Лизавета в больнице, а Сережа – неизвестно где, в очередной хм… «командировке», то Вовка остается неприкаянным на неопределенный срок…

– Ну что, пошли? – Я взяла за руку Вовку, похожего на маленькую смешную капусту, подвязанную шарфом. Зеленую зимнюю курточку выбирала мама. Леший, мама-то тоже черт-те где, на своей этой йоге для тех, «кому за…». И что мне делать? У меня свидание, меня около Крупской ждут! Я в кои-то веки в платье влезла. Но выбора не было, и времени совсем не оставалось.

– А куда мы идем? – всполошился Вовка, когда я выволокла его на улицу.

– Мы? Пойдем памятник смотреть, – бросила я.

– Не люблю я памятников, – заявил мой племянник. Надо же, четырех лет еще нет, а уже мнение. Я фыркнула и подумала, что насчет памятников не знаю, а вот как мой Игорь Вячеславович относится к сюрпризам, мы сейчас выясним.

Он стоял там. В темном пальто, без шапки, держал в руках, защищенных кожаными перчатками, букет. «Уже второй букет за месяц», подумала я и быстро поправилась. Прошлый букет я получила, технически, в марте.

– А я этого дядю знаю. А чего он тут? – задумчиво пробормотал племянник, разглядывая оторопевшего, явно застигнутого врасплох Игоря. Он старался скрыть от меня легкую тучку, наплывшую на его красивое, раскрасневшееся на холоде лицо. Высокий лоб, спокойный взгляд, уверенная походка. Я же дергалась, как червяк на крючке. Почему я всегда все порчу? Романтическое свидание захотела? А чего он тут? Такой же вопрос был написан на лице моего рыцаря в твидовом пальто. Надо сказать, не так уж много мужчин на наших улицах носят пальто, все мы завернулись в пуховики, как в одинаковые скорлупки, без которых нам неуютно. Я подумала: если бы я умела носить платья так же легко и непринужденно, как мой рыцарь – пальто, я бы их никогда не снимала. Каждый раз, когда мне удавалось украдкой, исподтишка посмотреть на него, я понимала, как мы, наверное, нелепо смотримся вместе. Как Микаэль Блумквист и Элизабет Саландер ^[2], вот только я не компьютерный гений и не лесбиянка и не имею никаких тату. Может быть, зря.

– Ты решила прийти не одна? Опасаешься за свою честь и привела защитника? – Игорь наконец подобрал нужную глупую шуточку, подходящую к ситуации. Значит, любви не будет. Только если к природе. Игорь присел на корточки и пожал Вовке руку. – Ты ведь Володя, верно?

– Вовка, – поправил его мой племяш. На все это поглядывал вечно молодой бронзовый Ильич.

– А я – дядя Игорь. – Он улыбнулся и поднялся, отчего Вовке пришлось задрать голову – чтобы не потерять контакт.

– А кому цветы, дядя Иголь? – спросил Вовка, и Игорь посмотрел на меня взглядом, в котором читалось все сразу: и разочарование, и вопрос, и непонимание, и что-то еще, что можно обозначить словами «я почему-то даже и не сомневался».

– Цветы эти предназначались твоей тете Фае, – ответил он и сунул мне букет так, словно это было уже не важно. Букет утратил свое значение, в нем больше не было цели. Я нарушила правила. А он говорил, я не умею блефовать. Я почувствовала грусть.

– У вас свидание? – понятливо озарился Вовка и посмотрел на меня своими большими Лизкиными глазами.

– Нет, что ты! Мы просто погулять вышли, – ответил ему Игорь, и племянник мой посмотрел на него с эдакой особой смесью смирения перед глупостью взрослых и понимания сути вещей. Я мысленно зааплодировала. Так мы и пошли по улице – втроем, как самая что ни на есть нормальная, образцово-показательная семья, вышедшая на прогулку. Этой идиллической картинке мешал только опущенный вниз букет, который я волокла без малейшего энтузиазма.

– Такая, значит, месть? – спросил Игорь, улучив момент, когда Вовка отбежал на безопасное расстояние. – Решила достать кота из коробки?

– Кота? – удивилась я. – Ты считаешь, я сделала это нарочно? Чтобы кот Шрёдингера все-таки умер? И зачем мне это? Из-за того, что ты заставил меня надеть платье? Что подарил мне букет? Кстати, красивый. – Я приподняла цветы и зло ткнула ими в воздух.

– А ты вся красивая, – так же зло ответил Апрель. – Может, поделишься, отчего на романтическое свидание со мной ты пришла с сыном своей сестры? Я знаю, ты любишь жить ее жизнью, так тебе легче не жить своей, я понимаю.

– Если ты сейчас употребишь слово «сублимация», я отхлещу тебя этим букетом, – предупредила я.

– Я как знал – попросил у всех роз оторвать шипы, – невозмутимо ответил он. – Так что случилось? Почему мы не едем в ресторан? Как я должен с тобой целоваться? Где твоя сестра? Почему мы не пойдем вечером в кино?