Свадьба - Даниэла Стил Страница 6

В ответ Саймон обычно довольно усмехался и говорил:

— Не может быть, ты выдумываешь.

Аллегре очень нравилось проводить время с родителями: добрые, умные, счастливые, любящие друг друга, они умели сделать так, что рядом с ними всем было хорошо.

— Мне нужен такой мужчина, как папа, — сказала однажды Аллегра доктору Грин. Сказала и тут же испугалась, что психоаналитик начнет искать в ее словах фрейдистский подтекст.

На этот раз доктор Грин ее удивила:

— Судя по вашим рассказам о своих родителях, я бы сказала, что это правильное решение. Вы сможете привлечь такого мужчину?

— Разумеется, — небрежно ответила Аллегра, но обе знали, что она и сама в это не верит.

Пообещав матери позвонить насчет обеда сразу же, как только прояснятся планы, Аллегра повесила трубку. Некоторое время она раздумывала, не позвонить ли Николь, но потом решила, что Джоанне это не понравится. Поэтому достала из холодильника йогурт, съела несколько ложек и набрала номер Кармен.

Как всегда, когда в желтой прессе появлялась очередная статейка о ней, Кармен приходила в отчаяние. Но на этот раз статья была просто нелепа. Газетчики заявили, что она отправилась в Лас-Вегас со своим пластическим хирургом и участвовала там в оргии. Упомянутый хирург якобы вылепил ее заново — сделал новый нос, новый подбородок, силиконовую грудь и убрал жировые складки на животе.

— Как бы я могла все это сделать? — потрясенно восклицала Кармен. В некоторых вопросах она осталась на удивление наивной и всякий раз поражалась, до чего же людям нравится сочинять всякие небылицы о знаменитостях. Например, находилось немало желающих заявить, что они учились с ней в одном классе, дружили с ней с детства, путешествовали вместе с ней, а уж количество мужчин, утверждавших, что были ее любовниками, и вовсе исчислялось десятками. Более того, недавно о любовной связи с Кармен заявили даже две женщины, что довело ее до слез. Ей казалось страшно несправедливым, что люди ни за что ни про что рассказывают о ней всякие гадости.

«Такова цена успеха», — обычно говорила ей Аллегра. Порой ей с трудом верилось, что она лишь на шесть лет старше Кармен. Юная звезда во многом была такой наивной, так удивлялась, встретившись со злобой и подлостью, что рядом с ней Аллегра чувствовала себя умудренной опытом женщиной. Кармен до сих пор верила, что ее окружают сплошь друзья, все ее любят и никто не хочет причинить боль. Но по ночам ей, наоборот, начинало казаться, что у ее двери собралась половина Лос-Анджелеса и все стремятся ворваться к ней в дом, чтобы изнасиловать. В конце концов Аллегра наняла для Кармен экономку с проживанием и посоветовала актрисе не выключать на ночь свет в холле. Помимо всего прочего, Кармен до смерти боялась темноты.

— Послушай… — Аллегра попыталась развеять страхи Кармен по поводу статьи. — При всем желании ты не могла бы сделать все эти операции просто по возрасту.

— По-твоему, кто-нибудь до этого додумается? — жалобно сказала Кармен. — Мне всего лишь удалили родинку на лбу.

Вспоминая разговор с бабушкой, она снова захлюпала носом. Бабушка позвонила из Портленда только для того, чтобы сказать Кармен, что она их всех ужасно опозорила и Бог никогда се не простит.

— Ну конечно, все поймут, что это выдумки. Ты читала статью на следующей странице?

— Нет, а что? — Разговаривая с Аллегрой, Кармен вытянулась на диване.

— Кажется, на следующей странице говорится, что какая- то женщина родила пятерых близнецов на Марсе. А еще через две страницы — что другая родила обезьяну от инопланетянина. Если они пишут такой бред, то кто станет слушать их байки, что ты сделала подтяжку лица в двадцать три года? Пошли ты их всех к черту, Кармен. Тебе нужно быть немножко потверже, не то они тебя с ума сведут.

— Они и так уже свели, — жалобно сказала Кармен.

Они проговорили около часа. Наконец Аллегра повесила трубку и пошла принимать душ, а когда вышла из ванной, собираясь сушить волосы, на подъездной аллее показалась машина Брэндона.

Аллегра встретила его у дверей в пушистом махровом халате, умытое лицо — совсем без макияжа, влажные волосы струились по спине. Она выглядела чистой, естественной и, на взгляд Брэндона, особенно сексуальной, в каком-то смысле такой была даже красивее, чем при полном параде.

— Вот это да!

Он поцеловал Аллегру, вошел в дом, и она закрыла за ним дверь. Часы показывали десять, и у Брэндона был усталый вид. Поставив дипломат на пол в прихожей, он обнял Аллегру и привлек к себе.

— Ради этого стоило задержаться на работе, — пробормотал Брэндон, целуя ее и просовывая руки под махровой халат. Под ним на Аллегре ничего не было.

— Ты проголодался? — спросила она между поцелуями.

— Умираю с голоду, — ответил он, говоря не о еде.

— И что бы ты хотел на ужин? — смеясь, спросила Аллегра, игриво обхватывая его одной ногой и стаскивая с него пиджак.

— Ну… пожалуй, ножку… а может, лучше грудку… — хрипло произнес Брэндон, снова целуя ее.

Через минуту они уже сидели на кровати; Брэндон, без пиджака, в расстегнутой рубашке, смотрел на нее взглядом, полным желания. У него был долгий день, и он выглядел усталым, но усталость, казалось, нисколько не охладила его пыл. Брэндон не хотел даже разговаривать, ему хотелось только одного: насладиться ее телом.

Аллегра помогла ему снять рубашку, затем он быстро стянул с себя брюки и трусы, и через несколько минут они оба были обнажены и занимались любовью при свете ночника, который Аллегра не стала выключать. Брэндон был в восторге от Аллегры. Спустя час они оба лежали обессиленные и удовлетворенные. Аллегра начала засыпать, но почувствовала, что Брэндон встает с кровати.

— Куда это ты собрался? — спросила она, переворачиваясь на живот и открывая глаза, чтобы полюбоваться на него во всем его мужском великолепии. Оба высокие, светловолосые, они идеально подходили друг другу и даже походили друг на друга внешне, так что их иногда принимали за брата и сестру.

— Уже поздно, — ответил Брэндон извиняющимся тоном, медленно собирая свою одежду, разбросанную по полу спальни.

— Ты уходишь домой?

Аллегра села в постели и посмотрела на него с удивлением. Брэндон казался смущенным. Они даже не поговорили. С тех пор как он приехал, они только и делали, что занимались любовью, а потом чуть не уснули. Аллегре не хотелось, чтобы он уходил.

— Я подумал… Мне так рано вставать утром, и я не хотел тебя будить.

Было видно, что Брэндон чувствует себя неловко, но ему не терпится уйти, как это часто бывало. Его стремительное бегство задело Аллегру.

— Ну и что, что тебе рано вставать? Я тоже встаю рано. Чистые рубашки твои здесь есть, почему бы тебе не поехать на

работу прямо отсюда? Мне так нравится, когда мы спим вместе.

Аллегра знала, что Брэндону это тоже нравится, но знала и другое: что он любит возвращаться к себе домой. Ему нравится жить на своей собственной территории, в окружении своих вещей. За последние два года он не раз говорил ей, что любит просыпаться в своей постели, однако они очень редко занимались любовью в его квартире. Брэндон обычно приезжал к ней, но почти всегда потом возвращался к себе. Почему-то от этого у Аллегры порой возникало ощущение, будто ее использовали и выбросили за ненадобностью. После ухода Брэндона ей бывало особенно одиноко и тоскливо в собственном доме. По какой-то неведомой причине Аллегра чувствовала себя брошенной, как она призналась однажды своему психоаналитику. Но принуждать Брэндона, а тем более оказываться в положении просящей ей тоже не хотелось, и сейчас Аллегра решила не уговаривать Брэндона. Она просто не стала скрывать своего разочарования.