Нежная подруга - Шеррилин Кеньон Страница 6

Рассвет застал Эмили в спальне. Они с сестрой закапчивали упаковывать вещи, которые Эмили намеревалась взять с собой. Она все еще не могла поверить, что наконец-то впервые в жизни покидает свой дом.

– Не могу поверить, что еще немного – и ты уедешь, – прошептала Джоанна. Голос ее дрожал от едва сдерживаемых слез.

– Я тоже не могу, – тихо отозвалась Эмили. – Понимаю, что должна чувствовать страх, но…

– Ты взволнована, – закончила за нее Джоанна. – Я тоже была бы взволнована. Подумать только, – она окинула взглядом увешанные шпалерами стены комнаты, – уехать отсюда почти на целый год. Я знаю, как тебе этого хотелось.

Эмили кивнула, почувствовав, как вдруг сильнее забилось сердце.

– Я всегда надеялась, что отсюда меня заберет муж. Но боюсь, что у меня не хватает твоей смелости, чтобы принудить отца к какому-нибудь поступку.

На лице Джоанны появилось выражение ужаса.

– Тебе следует радоваться, что у тебя такой здравый смысл. Честно говоря, когда отец застал меня с Найл-зом, я думала, что он убьет нас обоих.

Эмили знала, что сестра не преувеличивает. Их мать и две старшие сестры умерли родами, а с тех пор как девять лет назад умерла сестра Анна, отец поклялся, что больше ни один мужчина не отнимет жизнь у какой-либо из его девочек.

И с того дня он запер ворота своего замка для л юбо-го мужчины, тем самым вынудив сестру Джудит уйти в монастырь, чтобы избегнуть его неусыпной опеки.

Найлза впустили в замок только потому, что отец решил, что ни Эмили, ни Джоанна никогда не сочтут барона привлекательным. И действительно, Эмили не понимала, почему сестра увлеклась Найлзом, разве только потому, что он был не женат.

Найлз, огромный, как медведь, имел привычку зло кривить губы. Казалось, ему доставляло удовольствие пугать таким образом людей. Много раз Эмили предостерегала Джоанну относительно барона, но та лишь отмахивалась от сестры, говоря, что Найлз обращается с ней с величайшим уважением. Эмили же не могла избавиться от дурных предчувствий.

Однако Джоанна твердо решила заиметь мужа, а Найлз, кажется, так же твердо решил заиметь земли, назначенные в приданое Джоанне и граничившие с его землями.

Джоанна коснулась руки Эмили:

– Я знаю, отец – трудный человек. Но ведь только любовь к нам заставляет его так оберегать нас.

– Он любит нас так, что готов посадить в клетку, как своих охотничьих птиц.

Джоанна погладила сестру по руке:

– Он резкий человек, но сердце у него доброе. Нельзя обвинять его за это.

– И это говорит та, которая ругалась с отцом совсем недавно из-за того, что он отказал Найлзу, просившему се руки?! – вопрошающе проговорила Эмили.

Джоанна смущенно улыбнулась:

– Ты права. Тогда я ненавидела отца, потому что по-нимала – если Найлз уедет, больше мне никто не сделает предложения и я останусь в старых девах.

– Боюсь, меня ждет такая участь. Многие ли мужчины захотят взять в жены двадцатидвухлетнюю девицу?

– Немногие, – ответила Джоанна.

– Да, немногие, – подтвердила Эмили. Некоторое время сестры молчали, упаковывая последний сундук. Эмили погрузилась в свои мысли.

Всю жизнь она мечтала только об одном – быть женой и матерью. Твердое решение отца не выдавать ее замуж сердило ее. Но сейчас она вырвется из-под его опеки, и если…

– О чем? – неожиданно спросила Джоанна.

Эмили растерянно заморгала:

– Что – о чем?

– О чем ты думала? – резко спросила Джоанна. – Судя по выражению твоего лица, я бы сказала, что дума на ты о том, о чем думать не следует.

– То есть?

– Я знаю это выражение лица, Эмили. Это выражение было у тебя, когда ты заперла беднягу Готфрида в платяном шкафу.

– Он это заслужил, – оправдываясь, произнесла Эмили, хотя внутренне гордилась собой, вспоминая о том происшествии. Кузен Готфрид пробыл у них в замке всего неделю, но они уже успели объявить друг другу войну; Его взяли на воспитание в дом к отцу Эмили, но кузен решил, что может насмехаться над Эмили, сколько ему заблагорассудится…

Ну что ж, двухчасовое сидение в шкафу научило его тому, что она не из тех, кого можно дразнить безнаказанно. С того дня Готфрид обращался с Эмили значительно любезнее.

– Такое же выражение было у тебя перед тем, как ты выпустила на волю лучшего отцовского сокола.

В тот раз все обошлось не так хорошо. Эмили было тогда не больше пяти лет, но ей казалось, что она до сих пор чувствует боль от тяжелой отцовской руки. Он вовсе не обрадовался, когда узнал, что дочь, сжалившись над соколом, сидевшим в клетке, выпустила его.

– Каждый раз, когда я видела на твоем лице такое выражение, следовала какая-то твоя проказа. Воображаю, что ты придумаешь на этот раз.

Эмили небрежно махнула рукой:

– А что, если я придумала способ обрести то, что всегда хотела?

– И что же это?

Эмили искоса посмотрела на сестру:

– Как ты думаешь, граф Рейвенсвуд действительно такой плохой человек, как утверждает отец?

Джоанна нахмурилась:

– На что ты намекаешь?

Эмили снисходительно пожала плечами:

– Я думаю, что лорд Дрейвен может оказаться той самой розой, которую я ищу.

– Ах, сестрица, прошу тебя! Ты же знаешь все не хуже меня. Говорят, что лорд Дрейвен убил родного отца просто из удовольствия.

– А может, это всего лишь слухи, вроде того, что наш с тобой отец – жестокий предатель. Ты же сама сказала, что наш отец – резкий человек с добрым сердцем.

– Да, резкий, но я слышала, что лорд Рейвенсвуд сумасшедший. Ты и сама слышала эти рассказы. Что это демон, который никогда не спит. Говорят, что сам дьявол расчистил место по правую руку от своего трона в ожидании того дня, когда лорд Дрейвен окажется в преисподней.