Золото Дюка - Мэри Уильямс Страница 6

Кларисса холодно посмотрела на мужа.

– Во что? У меня давным-давно не было нового платья.

– Но я недавно оплатил чек на большую сумму от твоего портного в Пензансе.

Она слегка покраснела и на секунду даже помолодела.

– Но это для каждого дня. Дневное платье, чтобы принять твоего партнера на следующей неделе, и накидка для зимы. Мой гардероб слишком скуден для дамы моего положения, Роджер. Я думала, что, когда завещание вступит в силу, я получу дополнительную сумму на свои расходы. Но увы! Все, о чем ты можешь думать, – имение и бессмысленная трата денег на то, чтобы вернуть Оулесвик. Это нечестно, слышишь? Когда у тебя появляются наличные, ты несешь их судебному приставу, хотя вообще неизвестно, что он может для тебя сделать. Ты не хочешь смотреть правде в лицо. Эта ужасная женщина не собирается отдавать ферму. И ты еще говоришь о вечеринке! О, как все это утомительно! – Выговорившись, Кларисса откинулась на шезлонг и закрыла глаза.

– Ну что ж, – тон Роджера был отрывист, – никакой вечеринки.

– Но я не имела в виду конкретно это... – устало сказала Кларисса. – Почему же, ее можно устроить, если Арабелла так хочет. Еве все безразлично. Но... – она побарабанила пальцами по столику и задумчиво посмотрела на мужа, – но кого мы пригласим? Дочь Бериона. Потом сына менеджера твоего банка и детей лорда Хелиера. – В глазах Клариссы появился слабый огонек. Она выпрямилась и оживилась. – Что скажешь о них? Ты теперь имеешь титул и несколько раз встречался с лордом Хелиером, не так ли, Роджер? Что ж, при таких обстоятельствах и при условии, что я получу новое платье...

– Побойся Бога, Кларисса, будь благоразумна. Мы совсем не в близких отношениях с такими высокими особами, как Хелиеры.

– Но...

– Никаких «но». Прекрати это. От твоего снобизма меня просто тошнит.

– Снобизм? – Голос ее поднялся почти до визга. – Мне это нравится! Все, о чем ты думал за время нашего брака, – это как скорее заполучить титул твоего несчастного дяди и стать сквайром!

Пока она произносила эту тираду, в комнату неожиданно вошла Арабелла. Она остановилась в дверях, ошеломленная, потом воскликнула:

– Что такое? Что случилось? Вы ужасно кричите, а в коридоре миссис Пуллен. Мама...

Роджер пытался проявить выдержку.

– Не стой там. Войди и закрой за собой дверь. – Когда она послушалась, он продолжал: – Твоя мать немного расстроена, Арабелла. Не волнуйся, ничего страшного. Я просто был... немного бестактен.

– И ты не должна была подслушивать у дверей, – сказала Кларисса.

– Я не подслушивала.

– Нет, подслушивала.

– Взрослые иногда ссорятся, – натянуто сказал Роджер, – особенно когда речь заходит о детях. Я предложил устроить вечеринку, а твоя мама не согласилась.

– Вечеринку?

– Для тебя. Но твоя мама не согласна.

– О Господи! Я этого не хотела бы.

– Что именно?

– Чтобы вы из-за меня ссорились. И я не хочу никакой вечеринки. Все равно некого пригласить.

– У судебного пристава Кардью есть сын, и, как сказала твоя мама, есть еще молодые Берионы и другие молодые люди нашего сословия. Мы можем даже пригласить кого-нибудь из деревенских, чтобы доставить им приятное. Имя Куртни будет более популярно, если мы начнем встречаться с людьми. Ты сама об этом недавно говорила.

Но Арабелла молчала, и Роджер жестко спросил:

– Так что же?

Она покачала головой.

– Спасибо тебе за эту идею. Но вряд ли что-то получится. Во всяком случае, это уже не для меня, я выросла из таких вечеров. Все, кого вы только что назвали, еще маленькие. Это Руперту может понравиться командовать ими в играх, но не мне. Разве вы этого не понимаете?

Мне в январе будет тринадцать. И то, чего хотелось бы мне, вряд ли будет нам по карману.

– Что же, например?

– Ну, например, я умею ездить верхом, но мой пони для этого уже не годится. Вот если бы у меня была своя лошадь?..

Она замолчала, в ожидании ответа глядя на Роджера, а его в этот момент раздирали противоречия. Он представлял ее, юную и прелестную, мчащуюся галопом по окрестным лугам, такую же свободную и дикую, как соленые ветры и облака, несущиеся с моря. Но куда? На ферму? Туда, где засели захватчики его законных земель? При этой мысли внезапная ревность охватила Роджера, заставляя забыть, что перед ним не молодая, обожаемая им женщина, а всего лишь подросток – его собственная падчерица.

Помрачение длилось всего секунду или две.

– Когда я почувствую, что ты достаточно для того выросла, я об этом подумаю, – сказал он и отвернулся.

Издав возглас отчаяния, Арабелла повернулась и выскочила из комнаты, захлопнув за собой дверь.

– У нас будет много хлопот с ней, – сказал Роджер сердито, – я все делал для детей, что мог, и вот награда – неблагодарность и дурные манеры!

Печаль легла на утомленное лицо Клариссы.

– О да! У нас есть еда, одежда, респектабельность, ежегодные двухнедельные поездки в Брайтон и имя Куртни. Но есть еще и другие ценности на свете. Счастье, например.

Высказанное без обиняков горькое заключение было настолько нетипичным для его жены, что поразило Роджера. Он нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Она притворно улыбнулась.

– Тебе не понять. А теперь, пожалуйста, оставь меня. У меня разыгрывается мигрень.

Он ушел расстроенный, подгоняемый дурным настроением, и направился прямо на конюшню, где оседлал своего черного мерина Плуто. Что толку в грустных мыслях, думал он, галопом выезжая из загона к тропе, ведущей к верхним торфяникам. Не раздумывая, проехал через спутанные заросли дрока возле Оулесвика, потом напрямик поднялся к гребню горы, где рудник «Веал Фэнси» торчал как вызов территории Роджера. Недалеко от границы владений Фернгейта он спешился и, держа лошадь за узду, остановился, окидывая взглядом величественную панораму далекого побережья Корниш – море, серую громаду его дома в окружении полей и рощ, сливающихся с лесами Келин Вудс за лощиной.

Его земля. Гордость переполняла Роджера. Немного погодя он посмотрел налево, и как раз в этот момент из-за камня появился мальчик с черными вьющимися волосами, который держал в одной руке палку, а в другой узелок.

На шее у него был повязан красный в горошек платок. Лицо – темное от загара, красивое, живое, с прямым взглядом ясных умных глаз. Роджер внезапно ощутил негодование. Конечно, перед ним сын Леоны. Его вдруг как молнией поразило удивительное сходство лица мальчика с чертами многочисленных предков семьи Куртни, портреты которых висели на лестничной галерее. Возмущение перерастало в гнев. Роджер так не хотел этой встречи, избегал ее всеми силами, а теперь они стояли друг против друга, лицом к лицу – отец и сын. Незаконнорожденный ребенок из лачуги, в жилах которого течет его собственная кровь, что не вызывало теперь у Роджера ни малейшего сомнения, ошибки быть не могло. Насмешка над его законным наследником, избалованным капризным Рупертом.