Венецианское ожерелье - Анна Джеймс Страница 6

— Несколько лет я не выбиралась из Европы: училась, работала, — уклонилась она от прямого ответа и быстро сменила тему, прежде чем Дэвид начнет вдаваться в подробности: — Вся ли семья сейчас в Дрого-Мэнор?

— Только Дориан, вдова Карла, и его сестра Рейчел.

— Кажется, у него был сын. — Андреа вспомнила список ближайших родственников из статьи в «Нью-Йорк таймс», которую знала уже наизусть.

— Он и сейчас в добром здравии, просто уехал тут же после погребения, а другая сестра Карла, Миллисент Прескотт, мать Зака, никогда не появляется на острове.

На вершине холма они свернули на узкую дорожку, которую обступали стены, увитые диким виноградом. Впечатление от их внезапного появления было настолько сильным и угнетающим, словно они были поставлены здесь для конвоирования маленькой машины и ее пассажиров по дороге, с которой нет возврата. Ей почудилось, что под этим ночным небом они сейчас одни. По крайней мере из людей. Птицы продолжали трещать, и впереди на дороге свет фар отразился в ярких глазах зверька, предпочитающего ночной промысел. А над их головами ветер все еще продолжал исполнять свою жуткую симфонию.

Они свернули в кованые железные ворота, и Дэвид припарковал машину.

— Дрого-Мэнор, — сказал он, и Андреа невольно содрогнулась.

Лунный свет заливал голубоватым сиянием крутую остроконечную крышу каменного дома, очерчивая ее контур на черном небе. Деталей не было видно, только массивный, твердый, безмолвный силуэт, загадочным образом красивый и отталкивающий одновременно.

Андреа осталась в салоне, когда Дэвид вышел из машины и открыл багажник, чтобы достать чемоданы. Она внезапно ощутила потребность признаться самой себе в том, что вовсе не стремится променять безопасный уют машины на мерцающий призрак Дрого-Мэнор, но усилием воли преодолела свои страхи. Когда Дэвид помог ей выйти из машины, Андреа уже была способна ответить ему благодарной улыбкой, по крайней мере частично это отражало ее чувства.

Они поднялись по ступеням к тяжелой деревянной входной двери внутри сводчатого прохода из обтесанного округлого камня. С двери, украшенной витиеватой резьбой, все еще не был снят траурный венок. Дэвид потянул за медный дверной молоток. Металлический звон разнесся эхом по дому. Они ждали.

— Похоже, леди рано легли спать сегодня, — заметил он, в который раз безрезультатно опуская дверной молоток. — Только одна служанка живет в доме, и она неуважительно глуха или хочет, чтобы мы в это поверили, — сказал Дэвид, нерешительно улыбаясь.

В конце концов дверь приоткрылась на дюйм, и они увидели пару черных глаз.

— Все в порядке, Харриет. — Дверь оставалась чуть приоткрытой. — Это Дэвид Марлоу, — представился он. — Со мной мисс Торнтон, она будет работать здесь, в Дрого-Мэнор.

Дверь приоткрылась еще на дюйм, и Андреа мельком увидела маленькую черную женщину, на лице которой не отражалось и тени гостеприимства.

— Ее ждут, — настаивал Дэвид, и дверь распахнулась.

Он вошел и поставил чемоданы Андреа в холле, который был похож на пещеру. Скудный свет хрустальной люстры не проникал в дальние углы и мрачные ниши, в которых прятались двери в другие, неизвестные помещения. Этого света едва хватало, чтобы обозначить ступени лестницы в конце коридора.

Андреа, страстно желавшая очутиться в любом месте, только не в Дрого-Мэнор, попыталась скрыть свои чувства. Но она была здесь. В доме, обитатели которого даже не приподнимутся, чтобы поприветствовать вновь прибывшего гостя.

Дэвид, не выказав и доли сомнения в естественности происходящего, пожал ей руку и ободряюще улыбнулся. Андреа могла только предположить, что он уже давно привык к мрачному, негостеприимному дому, отсутствию хозяев, грубости угрюмой прислуги.

— Здесь всегда немного мрачно по ночам, — отметил он напоследок.

Андреа же дом казался не просто мрачным — он пугал ее до дрожи в коленях.

— Харриет покажет вам вашу комнату, а завтра я позвоню.

Он повернулся, чтобы уйти. Даже если бы Андреа позвала, вернуть его, удержать рядом с собой, сохранить единственную связь с реальностью в этом странном месте было невозможно. Она и не собиралась делать этого. В конце концов, она приехала работать, закончить дела и разгадать загадку, мучившую ее долгие месяцы. Враждебность этого дома не заставит ее отказаться от поставленной цели.

Андреа поддалась искушению и все-таки оттянула момент расставания, бурно, даже несколько преувеличенно поблагодарив Дэвида. Но, улыбнувшись в ответ и тепло пожав ее руку, он вышел.

Злобным взглядом отклонив попытку помочь ей, Харриет подхватила оба тяжелых чемодана и направилась по коридору к темной лестнице. Андреа оставалось только последовать за ней. Они медленно поднялись по лестнице, перебрались в такой же длинный темный коридор на втором этаже, в дальнем конце которого крошечная женщина пинком распахнула дверь. Харриет провела Андреа внутрь, нащупала выключатель, поставила чемоданы на вытертый восточный ковер, повернулась и вышла. За все это время она не издала ни звука.

После потрясения от первого знакомства с домом ее комната, все же несколько темноватая, оказалась примерно такой, как она представляла. Андреа стояла возле своих чемоданов и осматривалась. Кроватью служило старинное ложе с четырьмя столбиками для балдахина, некогда элегантное, а теперь накрытое вылинявшим покрывалом. Лампа под абажуром с кистями, стоящая у изголовья кровати, и комод с расколотой мраморной столешницей — все в этой комнате знавало лучшие времена.

Андреа припомнила разговор с Картером Логаном и поняла, что в Дрого-Мэнор ничто не вызывало ее удивления. Картер предупреждал ее. Исчерпав все аргументы против ее поездки, он напомнил, что в этом доме уже давно еле-еле сводят концы с концами. Зак подтвердил эти слухи. Оба они — и Зак в своей самоуверенности, и Картер в своем восхищении перед людьми — были уверены, что компания должна быть восстановлена. И как только этот хваленый Зак Прескотт собирается возрождать славу Дрого-Мэнор?

Она подошла к окну и распахнула деревянные ставни. Комната выходила окнами на некоторое подобие сада. В темноте она различала только группы деревьев и кустов, колеблющихся под напором сильного ветра. До нее донесся аромат цветов, пожалуй, главное достоинство Дрого-Мэнор. Она стояла какое-то время у окна и следила за жалкими остатками бури, рваными облаками, проносившимися мимо серебристой полной луны, прежде чем заняться распаковкой чемоданов. Непредвиденные трудности, привкус страха, не покидавший ее с момента появления в Дрого-Мэнор, — все это не имеет никакого значения. Она останется здесь до тех пор, пока не отыщет под паутиной и пылью следы своего прошлого.

Дэвид Марлоу оказался прав. При свете дня Дрого-Мэнор расстался со своей угрюмой мрачностью, и его благородная нищета казалась даже милой. Но было жарко. Белая блузка, надетая меньше часа назад, уже прилипла к спине, а голубая хлопчатобумажная юбка тяжело повисла на талии. На остров Сент-Майкл Андреа привезла одежду, вполне соответствующую теплому времени года. Но это было то тепло, которое она помнила: детство, проведенное на Среднем Западе, прохладные долгие летние дни в Лондоне, синь неба в Италии. Вот к чему она была готова. Но чтобы чувствовать себя комфортно здесь, придется пробежаться по магазинам в Виндзоре, и поскорее.