Полная капитуляция - Аманда Мэдисон Страница 6

Нет, это было чересчур рискованно — и для нее самой, и для Стивена. Энн снова вздохнула. У нее было такое ощущение, словно предложение Рубена разрушило все барьеры, которые она возвела в своем сердце, пытаясь уйти от прошлого.

Ведь когда они были вместе, с Энн творилось нечто такое, что приводило ее в экстаз и одновременно — в ужас. Она чувствовала себя удивительно живой, все ее ощущения обострились, жизнь расцвела яркими красками. Однако за все это приходилось платить дорогую цену. Рубен заставлял ее испытывать такие эмоции, над которыми она была не властна. Это было просто ненормально. Человеческие чувства не должны быть столь глубокими и острыми.

— Не могу, — выдохнула Энн. — Никак не могу.

Рот Рубена искривился в усмешке.

— Я не жду от тебя окончательного ответа прямо сейчас. Можешь немного подумать — ну час или даже два. В конце концов, речь идет о твоем будущем.

Когда с ужином было покончено, Рубен небрежно бросил на стол деньги. Изрядная пачка, машинально отметила Энн. Для Рубена это мелочь, зато для нее — целое состояние. На эту сумму можно было бы купить и новые ботиночки для Стивена, и бараньи ребрышки, чтобы зажарить в воскресенье на ужин. А еще на них можно денек-другой отдохнуть где-нибудь на побережье…

Слезы обиды слепили глаза Энн, пока Рубен вел ее к лимузину. Этот самонадеянный тип, у которого никогда ни в чем не было недостатка, понятия не имеет, что значит экономить каждый цент, нервничать в конце месяца, ибо это означало новый порочный круг — счета за квартиру, телефон, за газ и электричество, и выплата за купленную в рассрочку машину и так далее, и так далее… Пока не захочется взвыть от тоски. Уилл постоянно предлагал Энн облегчить ее ношу, заплатить то за одно, то за другое, но Энн всегда отказывалась. Так же, как и отклоняла бесконечные предложения выйти за него замуж — до прошлого Рождества, когда она почувствовала, что устала сражаться в одиночку, и нехотя смирилась с тем, что лысеющий очкастый Уилл — именно тот, кто ей нужен. Вернее, не ей, а Стивену.

Энн покорно уселась на заднее сиденье и автоматически пристегнулась. Однако как только Рубен велел водителю ехать к ее дому, апатию Энн как рукой сняло. Ни в коем случае нельзя подпускать его слишком близко к их жилью, а тем более позволить войти внутрь! Она, конечно, собрала игрушки Стивена перед тем, как отправить его к няне, но в доме вполне может оказаться какая-нибудь машинка, рисунок или фотография, которые она проглядела.

— Может, немного покатаемся? — предложила Энн, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно более непринужденно.

— Покатаемся? — Рубен даже не пытался скрыть своего удивления.

— Или пройдемся, — не отступалась Энн, не обращая внимания на его пристальный взгляд. — Вечер такой чудесный — за последние недели впервые не слишком сыро.

— И от кого же мы прячемся?

Неужели он видит ее насквозь? При этой мысли Энн сделалось нехорошо, и это лишь укрепило ее решимость отделаться от него как можно скорее. У нее и так уже было ощущение, что она тонет, что вода поднимается выше и выше и вот-вот накроет ее с головой — совсем как в том ее сне. Впервые Энн с ужасом осознала, что, может, и не сумеет скрыть правду от Рубена. Слишком он умен — да и зол к тому же.

Подавив панику, она вспомнила сынишку — как радостно он выбежал из дома, готовясь ехать к миссис Бентон. Его маленькие ножки в закатанных выше лодыжек джинсах и белых кроссовках прошлепали по дорожке. Энн всегда покупала Стивену одежду «на вырост» в расчете, что он сможет проносить ее хоть пару сезонов.

Остановившись перед машиной миссис Бентон, мальчик обернулся, помахал рукой и послал Энн воздушный поцелуй.

— Мамочка, я тебя люблю!

На глаза Энн тогда навернулись слезы, и она, засмеявшись, послала сыну ответный воздушный поцелуй. А сейчас женщина ощутила укол тревоги: а вдруг что-нибудь случится? Что, если она его потеряет? Что, если…

От этих «что, если» можно было сойти с ума. Сердце Энн так и зашлось от забурливших в нем чувств. Любовь мешалась в нем с тревогой и решимостью. Не может она подвести Стивена! Он — единственное, что есть у нее в жизни.

Энн устремила на Рубена невозмутимый взгляд, и ее губы изогнулись в легкой улыбке.

— Что может быть криминального в том, что человек хочет прогуляться?

— Ничего. Просто прежде прогулки были тебе не очень-то по душе.

— Ну и что? Мне было восемнадцать. Естественно, я предпочитала носиться на мотоциклах и спортивных машинах — мне нравились острые ощущения. — И тут же с безжалостной прямотой Энн про себя прибавила: вроде тех, что ты создавал мне по сто раз на день.

Рубен велел водителю подъехать к небольшому парку — излюбленному местечку жителей Южного Бостона. Впрочем, сейчас здесь уже было тихо и безлюдно. Лимузин подкатил к обочине, и Энн с Рубеном вышли.

Они медленно прогуливались, снова и снова стоически обходя небольшой фонтан в центре парка. Вечер для конца сентября выдался на удивление теплым. В воздухе стоял пряный запах опавших листьев, лето медленно уходило, уступая место осени.

Оба молчали. Энн, кусая губы, ломала голову над тем, что бы такое придумать в ответ на его предложение, как удовлетворить его жажду мести, не подвергая при этом опасности сына. Однако в голову ничего путного не приходило. Судиться с Рубеном ей не по силам. Схватить Стивена в охапку и бежать не имело смысла: раз Рубен уже однажды выследил ее, выследит и опять, и тогда уж он по-настоящему будет жаждать крови.

Наконец Рубен заговорил.

— У тебя нет выхода, — объявил он, засунув руки в карманы брюк и бросая на Энн странный косой взгляд. — Тебе не удастся сбежать, не расплатившись.

По спине Энн пробежал холодок. Он снова догадался, о чем она думает.

— Расплата… Какое-то дикое предложение. Ты просто пытаешься меня унизить.

— Умница, что сообразила. Ты ведь унизила меня перед семьей, друзьями, знакомыми, партнерами — перед всем светом. Тебе еще повезло, что твое унижение будет… не таким публичным.

— С чего ты взял, что я соглашусь?

— Когда-то ты была смелой до безрассудства. Ты жаждала приключений, путешествия в неведомое. Неужели это неведомое тебя больше не привлекает?

Нет, не привлекает. С тех пор, как она познала материнство, — нет. Энн и так жила в постоянной тревоге за Стивена — за его безопасность, за его здоровье, за его будущее. Став матерью, она решительно отказывалась понимать своих родителей, с раннего детства таскавших ее за собой по всей Латинской Америке и останавливавшихся на ночлег чуть ли не посреди дороги. Они вели опасный образ жизни, и в конечном итоге им это дорого обошлось.

Сердце защемило болью, хотя время почти стерло из памяти Энн лица родителей, она помнила их больше по фотографиям.

— Теперь я предпочитаю жить проще, — слабым голосом отозвалась Энн. — Мои отношения с людьми больше ничем не осложняются.