Любимая жена - Линси Сэндс Страница 6

Но в данный момент он и не думал об этом. Его настораживала походка Эвелин: она шла, не сгибаясь, будто солдат с поломанными ребрами, и медленно, как двигается лишь очень слабый или больной человек. Меньше всего Пэн мечтал о такой невесте. Ему нужна была сильная здоровая жена, которая будет помогать ему в преодолении любых препятствий, уготованных жизнью.

Однако беспокоился он сейчас впустую: если Эвелин и вправду чем-нибудь болела, придется смириться. Его имя вписали в брачный договор, когда он был совсем ребенком и не мог ни на что повлиять…

Пэн очнулся, почувствовав, как отец толкает его. Невеста, оказывается, уже стояла прямо перед ним. Не поворачиваясь к священнику, он с недовольством осматривал Эвелин и лишь после негромкого напоминания родителя пробормотал «здравствуй» и улыбнулся ей.

Потрясенно сморгнув, Эвелин произнесла про себя благодарственную молитву за улыбку, которой одарил ее Пэн де Джервилл. На одну долгую страшную секунду ей показалось, что эта ужасная утяжка и втягивание щек все испортят – сбудется предсказание Юнис и братьев, и Пэн, не раздумывая, отвергнет ее.

С дрожью в коленях, ослабевая от страха, Эвелин неотрывно смотрела на жениха. Мама не солгала, сказав про него «красивый и сильный», но, откровенно говоря, первыми в глаза бросались его неимоверно высокий рост и плечи – по ширине почти как входная дверь за его спиной. И… да, разумеется, он был красив. Но самое важное, что отметила Эвелин, – это доброта. Разочарованное выражение лица, с которым он встретил ее, сменилось теперь неподдельной улыбкой, совершенно точно означавшей, что свадьба не будет отменена. Он и вправду необычайно добр, с признательностью подумала Эвелин.

Священник откашлялся, и она, спохватившись, повернулась к нему. Очевидно, пока ее внимание было целиком обращено на жениха, началась церемония, и сейчас священник, судя по его взгляду, ждал от нее какого-то ответа.

– Я шоглашна… – проговорила Эвелин, краснея. Она прикусила щеки с внутренней стороны, пытаясь держать их втянутыми, и из-за этого шепелявила.

Никто, похоже, не обратил на это внимания, и она позволила себе немного расслабиться и вдохнуть. Только… воздуха совсем не осталось, напиравшая толпа поглотила его целиком. Пытаясь вдохнуть хоть капельку воздуха, Эвелин бессознательно вцепилась в руку жениха и приказала себе не паниковать, но тут лицо священника стало расплываться у нее перед глазами, его голос то усиливался, то утихал. «О, нет… – подумала она в отчаянии, – только не это…»

По мере того как шла церемония, беспокойство Пэна о состоянии здоровья невесты все возрастало. Несколько секунд назад она схватила его за руку. Ничего странного, казалось бы, но столько испуга и отчаяния было вложено в этот жест, что Пэн насторожился. Через некоторое время он явственно увидел, что она в предобморочном состоянии, а когда наступил ее черед произносить клятву, она отвечала очень тихо и невнятно.

Пэн с тревогой наблюдал за ней и так отвлекся, что сначала даже не понял, зачем отец снова толкает его локтем.

– Можете поцеловать невесту, – услышал он слова священника, выглядевшего удовлетворенным отлично выполненной работой.

Он повернулся лицом к Эвелин, хмурясь при виде того, как она дышит. И лицо у нее было ужасающе бледным. Подозревая, что праздник может очень скоро завершиться, «благодаря» очевидной болезни невесты, Пэн наклонился, прикасаясь к ее губам. Они оказались мягкими, теплыми, вкуса меда… и вдруг исчезли.

Собравшаяся толпа разом вздрогнула. Пэн вовремя успел подхватить падающее тело. Она потеряла сознание.

Пэн в изумлении уставился на лишившуюся чувств невесту. Разумеется, происходившее шокировало его, но в то же время он успел заметить, что девушка и вправду довольно привлекательна – тем более сейчас, когда обморок заставил ее прекратить издевательство над щеками. Да, она была очень красивая, только мертвенно-бледная…

– Что с ней такое? – раздался в тишине голос отца Пэна.

Его вопрос отрезвил присутствующих, и помещение наполнилось беспорядочным гулом. Семья Эвелин обступила Пэна, державшего девушку на руках.

– Что происходит?! – взревел лорд Стротон. «Звучит обнадеживающе», – подумал Пэн. Раз ее отец так потрясен, значит, есть чему удивляться. Стало быть, она вполне здорова и не страдает никакими припадками. Что ж, это радовало.

– С ней все хорошо, – заверила присутствующих леди Стротон. Вместе со служанками она вышла вперед и начала обмахивать лицо Эвелин.

– Может, мне лучше… – Уэрин Стротон попытался взять сестру из рук Пэна, но тот, моментально придя в себя, резко ответил, что теперь это его обязанность. Он оттолкнул Уэрина и попытался перехватить Эвелин поудобнее. Задача оказалась не из простых: его невеста была, мягко говоря, не очень гибкой – тело от бедер до шеи представляло собой бревно, распластавшееся у него на руках, а голова и ноги безвольно свисали с двух сторон. Сложившаяся картина не могла не расстраивать.

Ворча, Пэн начал пробираться к выходу. Оказавшись снаружи, он зашагал по двору церкви, время от времени вглядываясь в ее лицо. Конечно, радовал тот факт, что она хорошенькая – кому захочется спать с рыбоподобным страшилищем, – но никакой красоты, считал он, недостаточно, чтобы смириться с таким слабеньким организмом. Если честно, он предпочел бы скорее неказистую, но здоровую жену, чем красивую и больную.

За несколько лет, прошедших в военных походах, Пэн не раз мысленно возвращался к предстоящей свадьбе. Потеряв счет сражениям, засыпая каждую ночь под убогими навесами, протекавшими в дождь, он с нетерпением ждал, когда представится возможность вернуться домой.

Сначала все выглядело как потрясающее приключение. Потом многие товарищи погибли в боях, а он устал от крови и ожидания смерти. Пэн затосковал по уютной постели, по теплу женской груди, на которую мог бы положить свою тяжелую голову. От ухода с войны домой его удерживала только преданность королю и желание защищать младшего брата, Адама, также участвовавшего в этом походе. После гибели Адама от сарацинского меча, Пэн вновь пристрастился к битвам. Заметив это, король Ричард предложил ему все-таки вернуться домой, пережить потерю в родных стенах и начать готовиться к свадьбе. Пэн немедля уехал и через некоторое время, немного оправившись от горя, послал сообщение семье невесты о своем намерении жениться.

Он предвкушал, надеялся, что будущая жена окажется воплощением всех его желаний: пухленькая, сильная женщина, которую он не раздавит случайно в постели и чья полная грудь станет для него удобной подушкой в холодные зимние ночи.

– Ох-х…

Стон прервал мысли Пэна. Невеста приходила в себя – возможно, этому поспособствовал прохладный ветер. Когда она подняла голову и взглянула на него, чуть приоткрыв глаза, он решил чуть приподнять ее для удобства, но она по-прежнему не могла согнуться.

Разобраться, в чем причина, он не успел – Эвелин начала извиваться в его руках. Картина получилась довольно забавная: по одной руке бьется голова, по другой – нижняя часть ног. Середина как была каменной, так и осталась.