Похититель моего сердца - Донна Валентино Страница 6

В этот миг Джиллиан почувствовала, что от него исходит глубокая тоска, ошеломляющая, непреодолимая… От волнения она сначала даже не смогла ответить. Только тот, у кого, как у нее, на глазах разрушалось все, что он любил и на что надеялся, мог понять, что значит такая потеря.

И тут ее захлестнула невероятная, неистовая надежда. После убийства одного короля и изгнания другого было крайне опасно высказывать вслух сожаление об утраченных свободах: дозоры Кромвеля постоянно подслушивали и подсматривали, выискивали малейшие проявления недовольства. То, на что намекал Камерон Смит, вызвало бы неминуемую ярость лорда-протектора, дойди эти слова до его ушей. Тюрьма, виселица, пытка – ни одно наказание не стало бы слишком суровым. Самым жестоким притеснениям подвергались те, кто укрывал или поддерживал людей, преданных Карлу Стюарту.

А вдруг все это подстроено констеблем Фрейли, чтобы заставить ее высказать свои политические предпочтения?

– Вы, сударь, роялист и государственный изменник! – Ну вот, она сказала то, что нужно, хотя в душе любила и почитала мятежного короля. Джиллиан затаила дыхание, молясь о том, чтобы он признался, что разыграл ее.

– А я-то надеялся, вы разделяете симпатии роялистов, – насмешливо заметил Камерон, вдребезги разбивая ее слабые надежды.

– Мы держимся в стороне от политики.

– Теперь нет.

– Джиллиан? – Уилтон, проснувшись, в страхе сжал ее плечо. – Кто этот человек?

– Камерон. Камерон Смит, – назвался незнакомец с такой готовностью, как будто это не он только что втянул их в дело, грозящее им смертью, – ваш новый ученик, мистер Боуэн.

– Мой новый ученик? – Старик обратил взгляд к дочери. – Джиллиан?

Конечно, она могла бы разоблачить Камерона. И возможно, они вдвоем с отцом выкинули бы негодяя из фургона, а заодно вырвались бы из тайного роялистского заговора… Но что, если Камерон осуществит свою угрозу? Тогда уже утром все в деревнях, которые он называл – Брамбер, Бридинг, Брайтхелмстон, – будут знать ужасную правду о ее отце!

– Папа, – она похлопала отца по руке, надеясь, что он не заметит, как дрожит ее голос, – мистер Смит приехал немного позднее, чем мы ожидали.

– Приехал позднее, чем ожидали. – Уилтон неодобрительно смотрел на Камерона. – Ну что ж, прекрасно. Надеюсь, вы хорошо подготовлены? К несчастью, последний ученик, которого я согласился взять, не имел права называться врачом! Сегодня у нас очень тяжелый больной, крайне тяжелый, и совсем мало времени на то, чтобы выбрать правильное лечение…

– О да, отец, нам надо поговорить о Джейми Меткафе. – Вспыхнувшая надежда почти полностью прогнала страх и гнев Джиллиан.

К ее ужасу, отец наклонился вперед, чтобы смотреть не на нее, а на Камерона Смита.

– Какой у вас диплом?

– Такой же, как у вас.

– Как? Такой же, как у меня? – Уилтон Боуэн просиял. – Доктор хирургии, с дипломом университета в Падуе? – Камерон кивнул. – А вы учились в Королевском медицинском колледже?

– Конечно. – Откинувшись на спинку сиденья, Камерон лгал настолько легко, что Джиллиан засомневалась, не говорит ли он и в самом деле правду. – И еще, Оксфорд.

– Ты слышишь, Джиллиан? Этот молодой человек уже прошел курс там, где ты хотела бы учиться!

Уилтон подвинулся на сиденье, приблизив губы к уху Камерона, и пояснил доверительным шепотом:

– Видите ли, моя дочь не могла посещать университет или колледж всего лишь потому, что родилась женщиной.

– Это я заметил. – Камерон лениво окинул спутницу оценивающим взглядом.

Джиллиан не знала, что ее взбесило больше: то, что этот негодяй посмел смотреть на нее как на проститутку, да еще в присутствии ее отца, или то, как равнодушно он заявлял о том, что обладает знаниями, к которым она столь страстно стремилась. Родившись женщиной, она лишилась права заниматься любимым делом, тогда как этот… этот хам мог спокойно пройти в университетские двери и заявлять об этом, как о своем праве. Однако он не потрудился для этого и пальцем пошевельнуть, а когда сказал, что получил медицинское образование, никто не призвал его к ответу за обман.

– Ну-ка, Джиллиан, поменяйся с ним местами, – засуетился Уилтон: видимо, ему надоело вытягивать шею, задавая свои вопросы. – Возьми поводья, а мы с молодым доктором Смитом обсудим состояние здоровья Меткафа.

– Да, о Меткафе обязательно надо поговорить… – Джиллиан запнулась. Только тут до нее дошел смысл его просьбы.

Молодой доктор Смит! Отец хотел, чтобы она как кучер правила лошадью, пока они с этим мошенником будут беседовать!

– Папа! – с трудом прошептала она и вновь замолкла. Своими случайными словами отец показал, как мало он ценил знания, которые она с таким трудом приобрела, работая рядом с ним. И как легко он отодвинул ее в сторону ради так называемого ученика!

Камерон спокойно вложил ей в руки вожжи, обхватил ее за талию и с пугающей быстротой и силой перенес над своими коленями на другую сторону сиденья, а потом, откинувшись на спинку, удобно устроился между Джиллиан и ее отцом.

Уилтон принялся говорить что-то тихим голосом, а Камерон, кивая, морщил лоб: сейчас он выглядел уважаемым эскулапом, а не наглым самозванцем, каким был на самом деле. Джиллиан же оставалось только слушать неразборчивое бормотание отца, цокот копыт Куинни да шум холодного ветра.

Джиллиан стиснула поводья.

Она все еще чувствовала на своей талии прикосновение сильных рук, когда Камерон менялся с ней местами, а низ… Она покраснела, поняв, что сидит на том же месте, где только что сидел он, на теплой кожаной подушке, вдавленной под его тяжестью. Сама она была слишком легкой, чтобы надолго оставлять отпечаток на сиденье.

Своими широкими плечами Камерон сдавил плечи Джиллиан, и она вынуждена была упереться в подножку и отклониться назад, чтобы не уступить ему еще больше места. Если она не будет бороться за каждый дюйм, скоро он, пожалуй, выпихнет ее на дорогу. Эта неотесанная громадина полностью загородила ее от отца и завладела всем его вниманием, так что если Джиллиан вывалится из фургона, отец даже не заметит ее отсутствия.

Она стиснула зубы, изо всех сил уперлась в Камерона… и вдруг поняла: негодяю доставляет удовольствие то, что она так тесно к нему прижимается.

Расслабившись, Джиллиан сразу оказалась втиснутой в угол. Никогда еще она не чувствовала себя настолько одинокой.