Нарушенная клятва - Кэтрин Куксон Страница 6

— И да, и нет, Трот… Троттер. — Джон обернулся, снова окидывая взглядом комнату. — Ч…честно говоря, у меня не очень-то лежит душа к у. у…учению, Троттер. Наука не для моей головы. 3…знаешь, кем бы я хотел быть? Ф…фер…фермером.

— Неужели правда? — улыбнулась она.

— Да, Троттер. Я л…люблю деревенскую жизнь, А г…города просто не выношу. Хотя з…знаешь, бывает забавно, когда я езжу в Л…Лондон обедать с Люком. Он… Л…Люк всегда обедает роскошно и всегда в каком-нибудь н…необычном месте. — Он подмигнул Тилли, и ей ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ. — И всегда сам платит з…за все. У меня-то по б…большей части с деньгами туго, а там все т…так дорого. Знаешь, сколько берут к…кебмены от Восточного вокзала до Лестер-сквер?

Тилли покачала головой.

— Два ш…ш…шиллинга четыре пенса. — Джон отвесил низкий поклон. — В Ньюкасле, прибавь еще чуть-чуть — и можно к…купить лошадь. — Он снова рассмеялся, откинув голову, потом опять взглянул на Тилли. — Лондон нельзя не полюбить, Троттер: там можно увидеть столько р…разных чудесных вещей. В прош…прошлом году Люк водил меня на Промышленную выставку. Это было п…просто потрясающе. Все страны п…п…прислали что-то особенное: химические товары, машины, ткани, п…произведения искусства… с. скульптуры. П…просто потрясающе. Люк о…очень д…добр ко мне, Троттер.

— Я уверена в этом.

— Конечно, у него есть в…возможности для этого — дедушка оставил ему с…совсем недурное наследство. Вот только насчет меня он поскупился, и з…знаешь, почему, Троттер?

— Нет.

Джон опустил голову, закрыл глаза и долго, широко растянув рот, силился выговорить свой невеселый ответ:

— П…п…п…потому что он не выносил моего заикания. Он д…думал, что у меня не все в порядке с головой.

Протянув руку через стол, Тилли накрыла его руку своей ладонью.

— У вас все в порядке с головой, Джон. И с сердцем тоже, а это самое главное.

— Спасибо, Троттер. Ты всегда т…т…такая добрая. Потому-то, наверное, отец и л…любил тебя. А он действительно тебя л…любил.

— Да, он любил меня. — И, вновь уводя разговор от причиняющей такую боль темы, она спросила: — Вы прямо отсюда вернетесь в Кембридж?

— Нет, Троттер. Семестр начинается т…тринадцатого, поэтому я п…поеду в Лондон с Люком. — Он усмехнулся. — И боюсь, что Люк не б…будет слишком долго соблюдать траур, потому что, в конце концов, м…мы ведь не были очень близки с от…отцом, правда?

— Правда.

После едва заметной паузы Джон продолжал:

— Л…Люку нравится жить весело. Он р…регулярно ездит в театр, на выставки… Но больше в театр… он называется «Аделфи»… и еще в «Ко…Ковент-гарден». Это т…там, возле рынка, где торгуют фруктами и о…овощами. Н…ну, и в другие места. Там можно столько всего увидеть, Троттер, ты просто не п…поверишь. Ньюкасл по сравнению с Лондоном просто д…д…деревня.

— Быть не может.

— Правда, правда, Трот…Троттер. А в театре — такие дамы… О! И, знаешь, они ездят туда вовсе н…не для того, чтобы п…посмотреть пьесу.

— А для чего же?

— Чтобы по…похвастаться перед другими своими платьями и драгоценностями. Да и дж…джентльмены тоже не отстают. Ох уж эта пудра! Я ч…ч…чувствую себя полной деревенщиной, потому что, в…видишь, я не пудрю волосы. — Широко улыбаясь, юноша добавил: — Мне это н…не по средствам: три шил…шиллинга шесть пенсов за фунт. Н…нет, нет!

Тилли почувствовала, что ее губы тоже невольно растягиваются в улыбке. Джон был такой симпатичный, даже милый, в отличие от своих братьев и сестры. Люк был неплохим парнем, но слишком уж занятым самим собой и своей армией. Что же касается Джесси-Энн… Для миссис Долмэн Картрайт было только одно подходящее слово — мегера. Маленькая злобная мегера. Кто бы мог подумать, что она так изменится!.. А Мэтью, новый хозяин имения? Тилли всегда было как-то неуютно в его обществе. Он держался с ней не то чтобы оскорбительно, нет. Но в его поведении проскальзывало нечто такое, чему она затруднялась подобрать название. Во время его визитов в Хайфилд-Мэнор она частенько ловила на себе взгляд Мэтью — очень похожий на тот, каким обычно смотрел его отец, когда бывал зол или раздражен. И уж наверняка злость и раздражение сына вызывало то, какое место она, Тилли, занимала в жизни и в сердце его отца.

Внезапно дверь детской открылась, оба — и Тилли, и Джон разом обернулись, но вздохнули с облегчением, увидев, что это Люк.

— Я так и думал, что найду вас здесь, — произнес он. Подойдя поближе, он кивнул брату и добавил: — Там, внизу, обстановка накалилась, рекомендую тебе спуститься. Мне очень жаль, Троттер. — Он дружелюбно взглянул на Тилли.

В ответ она поднявшись, наклонила голову и осталась стоять, глядя, как братья выходят из комнаты.

Дверь закрылась. Тилли снова села и обвела глазами комнату. Может быть, это последний вечер, который она проводит здесь. Если только Марк не распорядился в своем завещании, чтобы она оставалась в доме в качестве экономки до возвращения Мэтью, то Джесси-Энн выставит ее за дверь еще быстрее, чем это сделала прежняя экономка несколько лет назад. Странно, как некоторые события повторяются в жизни.

Каково ей будет жить в маленьком домике, состоящем всего из четырех комнат, три из которых битком набиты книгами, а каково ей будет спать на чердаке, под самой крышей? Тилли, вздохнув, расправила плечи. Нет никакого смысла задавать себе подобные вопросы. Нет смысла и строить какие-либо планы раньше завтрашнего дня. В одном она была абсолютно уверена — и, задумавшись, ощутила горечь во рту, — если ее выгонят, вся деревня будет злорадствовать.

Хотя Тилли не была в деревне вот уже несколько лет, она знала, что ее жители находятся в курсе всего происходящего в усадьбе и господском доме; их всегда живо интересовало, что поделывает или что собирается сделать «ведьма». Само это слово больше не пугало ее — Марк часто употреблял его, называя ее своей прекрасной ведьмой. Хотя Тилли никогда не ощущала себя ведьмой — прекрасной ли, нет ли — и с самой смерти Хэла Макграта ни разу не пожелала зла кому бы то ни было. Но другое мнение было у обитателей деревни, будь их воля — она давно уже лежала бы бездыханная на земле, лицом в грязи, а они издевательски отплясывали бы рядом. Кому-то оно доставалось по наследству от родителей, чьими суевериями, ревностью и ядом оно питалось, углублялось и расширялось, ну а кто-то рождался на свет, уже неся зло в себе. Человеком с врожденным злом и был Мэл Макграт. А еще прежняя кухарка. И оба они заражали этим злом всех, с кем соприкасались. Как говорил мистер Бургесс, воспитание выведет человека вперед, к свету разума, а невежество тянет назад, в объятия зла. Как он был прав! По крайней мере, Тилли была твердо убеждена, что воспитание приблизило ее к разуму. Вот только разум все никак не давал ей ответа на один вопрос: почему некоторые люди с первого взгляда начинают испытывать к ней самые горячие чувства, тогда как другие с не меньшей страстью начинают ненавидеть ее?