Сердце в пустыне - Лора Бекитт Страница 6

Жар все сильнее разливался по телу, погружая в сладкое оцепенение. Зюлейке было так приятно и хорошо, что она не заметила, как Амир овладел ею. Девушка вздрогнула, почувствовав боль, которая странным образом сочеталась с острой сладостью, и постепенно покорилась новым, неизведанным ощущениям.

После Зюлейка долго лежала в его объятиях, слушая, как их сердца бьются в едином, возбужденном и радостном ритме.

– Отныне мы принадлежим друг другу и между нами нет никаких преград! – пылко произнес Амир.

Он играл ее волосами, любовался ею и нежно улыбался. Полуопущенные ресницы Зюлейки стыдливо подрагивали. Ошеломленная случившимся, она не двигалась и молчала. Потом нерешительно попросила:

– Расскажи о себе. О своих родителях.

Для того чтобы между ними и в самом деле исчезли преграды, девушке было необходимо знать о его семье, о матери и отце, о том, как и чем он жил, пока не встретил ее.

Амир потянулся всем телом, запрокинул голову, посмотрел в небо и глубоко вздохнул. Юноша боялся откровенностей, ему казалось, что он может выдать какой-то секрет, показать свою беспомощность перед некоторыми сторонами жизни. Вместе с тем он понимал: этой девушке, принадлежащей к другому миру, можно рассказывать все без утайки. Про Хасана. Про мать. Про Алима.

Амир чувствовал: то, что он скажет, останется в этой ночи, в сердце любящей его Зюлейки, которую он только что обесчестил.

– Отец… Он важный человек, всегда убедительно рассуждает, его речи разумны. Но мне с детства казалось, будто он смотрит на меня и… видит кого-то другого. Или не видит вообще. Он лишь поучал меня и, по-моему, никогда не любил. Мать любила и любит – что-то свое во мне. Она внушила мне презрение и ненависть к младшему брату, заставила меня сочувствовать ей в том, что я не был способен понять.

– За что ты ненавидишь брата?

Амир помедлил. Он не знал, за что. Алим рос беззлобным, светлым, как солнечный луч. Он не был виноват в том, что его покойная мать похитила сердце Хасана, и никогда не стремился соперничать со старшим братом.

– За то, что он существует на свете. Собственно, именно за это люди и ненавидят друг друга.

– Я не испытываю ненависти к людям, – сказала Зюлейка. – Но иногда мне бывает обидно, что тетя и дядя не видят, что я – такой же человек, как и они.

Для Амира Зюлейка тоже не была «таким же человеком», как он (легко представить, что сказала бы надменная Зухра, если бы увидела сына лежащим на кошме в пальмовой роще рядом с племянницей лавочника!), потому юноша промолчал. Девушка тревожно вздохнула.

– Что ждет нас в будущем?

– У тебя будет все, – в очередной раз солгал Амир. – Все, чего ты захочешь.

– У меня уже есть главное, – застенчиво промолвила Зюлейка и прильнула к нему, – твоя любовь.

Амир не скоро выпустил девушку из своих объятий, ему хотелось вновь и вновь наслаждаться ею. Они расстались лишь тогда, когда восток начал светлеть. Новоиспеченные любовники поспешили к дому Зюлейки. Боясь быть узнанной жителями своего квартала, многие из которых вставали еще до рассвета, Зюлейка прикрыла лицо шалью. На одной из улиц молодую пару остановили городские стражники, патрулировавшие город до первой утренней молитвы.

– Кто вы и куда направляетесь?

Зюлейка испуганно прижалась к Амиру. Тот слегка поклонился и с достоинством произнес:

– Я – Амир ибн Хасан аль-Бархи, сын главы почтового ведомства великого халифа. Это… это моя жена. Мы возвращаемся из гостей.

Рассмотрев дорогую одежду молодого человека и прислушавшись к его речи, стражники кивнули.

– Идите с миром. Лучше не гуляйте по ночам – могут встретиться лихие люди!

Амир поблагодарил их за совет и, взяв девушку за руку, быстро свернул в переулок.

Жена! Это слово согрело и обнадежило Зюлейку. На прощание Амир поцеловал девушку несчетное количество раз и добился обещания прийти следующей ночью.

Молодой человек помог Зюлейке забраться на стену и, убедившись в том, что она благополучно вернулась на крышу, пошел домой: смывать с себя следы бурной ночи, совершать намаз, завтракать и отдыхать.

В тот день Надия без конца ругала Зюлейку за то, что та двигается, как во сне. Девушка часто останавливалась и замирала, словно в раздумье. Все валилось у нее из рук, она постоянно забывала, что должна сделать. Причина скрывалась не только в усталости. При ярком, безжалостном свете дня тайное виделось иным: Зюлейка поняла, что она натворила. Легко, словно играючи, она рассталась с тем, без чего никто не сможет считать ее порядочной девушкой.

Есть только один выход – Амир должен на ней жениться, ибо другой мужчина убьет ее в первую же ночь. А перед этим изобьет, оттаскает за волосы и расскажет всем о ее позоре. Или ей придется навсегда остаться одинокой. Тогда никто не узнает о том, что она согрешила. Но жить одной – величайшее несчастье для женщины. У Зюлейки задрожали руки. Нет-нет, конечно, Амир понимает, что произошло, и никогда ее не оставит. Отныне он – ее мужчина, ее господин. Завтрашней ночью они снова увидятся, потом – еще и еще. А после сыграют свадьбу.

Однако в глубине души Зюлейка чувствовала, что в ней появилась червоточинка. Обычно все делается не так. Сватовство, свадьба и только потом – близость.

Прошло несколько дней, и она обо всем забыла. Она была полна любовью, как летний день – солнечным светом, ночное небо – сиянием звезд. В первое время Зюлейку смущало, что, встретившись с ней, Амир, прежде всего, стремился удовлетворить свое желание и лишь потом заводил разговор, спрашивал о том, что нового случилось в ее жизни, как она провела день. Но это тревожило лишь поначалу. Познав вкус наслаждения, девушка так сильно жаждала и ждала ласк возлюбленного, что охотно и с нетерпением покорялась его страсти.

Однажды Амир привел Зюлейку в хижину одинокой бедной старухи, которая согласилась пустить их на ночь за несколько дирхемов, и там они отвели душу. Он брал ее раз за разом на убогом ложе, при тусклом свете масляного светильника, наслаждаясь красотой обнаженного тела девушки, по которому плясали темно-красные тени, блеском желания в ее глазах, водопадом рассыпавшихся по постели волос.

С Зюлейкой все было не так, как с рабынями: она оказалась смелее, живее. Эта девушка была ненасытной, раскованной, жадной до страстных утех, как и он. А главное – она его любила. Любила до самозабвения, до безумия. Любила и отдавала себя до конца, исполняя все его фантазии и капризы. Случалось, Амир просил, чтобы девушка танцевала перед ним обнаженной, в другой раз доводил ее до сладострастной истомы, после чего заставлял умолять о том, чтобы он овладел ею. Учил предаваться самим бесстыдным и немыслимым любовным играм.

Зюлейка наслаждалась удовольствием, которое получал ее возлюбленный, не думая и не помня о себе. Если ее повелитель чего-то желает, значит, этого должна хотеть и она.