Ловушка страсти - Джулия Энн Лонг Страница 6

Женевьева долго не мигая смотрела на Гарри, у нее стало жечь глаза, а он снова ощутил неловкость.

Ему нужно было ее благословение?

Благословение, черт побери!

Оцепенение прошло, боль была запоздалой, но сильной. У Женевьевы было такое чувство, будто она вот-вот упадет на бок и будет ловить ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Она задержала дыхание, но ее губы чуть приоткрылись. Сейчас ей было все равно, умрет ли она или будет жить, но, очевидно, ее тело считало иначе. Ей хотелось дышать.

И Женевьева вдохнула древесный дым, чуть ли не закашлялась. Никогда больше она не желает ощутить запах древесного дыма — это запах разочарования.

Гарри, ее убийца, лениво вертел серебряную пуговицу на своем сюртуке, внимательно глядя на Женевьеву. И впервые со дня их встречи она не могла прочесть его мысли.

— Ты счастлива за меня, Женевьева?

Действительно ли он смотрел на нее так внимательно, как ей казалось? Возможно, Шок от услышанного перевернул мир с ног на голову. Гарри выглядел каким-то искаженным, словно его положили под стекло, где к нему уже нельзя было прикоснуться.

— Счастлива, — послушно повторила она.

Некоторые звуки давались ей нелегко. Губы будто стали твердыми и чужими. Тем не менее уголки ее рта приподнялись. Потому что когда вы счастливы, полагается улыбаться.

Кажется, Гарри остался доволен. Он медленно повернулся и глубоко сунул руки в карманы, неловко ссутулив плечи, потом вздохнул и посмотрел на дом, вероятно, размышляя о радостях скорой совместной жизни.

— И когда мы с Миллисент поженимся, если только она примет мое предложение, мы все по-прежнему останемся друзьями. Будут праздники, пикники, дети и…

И тут Женевьева не выдержала и развернулась. Нет, она не побежала, хотя ей очень хотелось. Однако она передвигалась с неплохой скоростью, принимая во внимание ставшие свинцовыми ноги. Путь домой тянулся бесконечно. Ее глаза горели, и Женевьева не понимала, была ли причиной тому боль, неистовая ярость или и то и другое вместе. «Мне никогда не поймать его. Я не сумею перегнать это чувство, потому что с этого дня оно будет вечно преследовать меня. Гарри вечно будет идти по моему следу, без умолку болтая о своем будущем, где мне нет места».

Навстречу им кто-то шел. Минуту спустя Женевьева узнала свою сестру Оливию. И на какой-то безумный миг она подумала: как у ворот рая только что умерших встречают их близкие, возможно, если ваше сердце безнадежно разбито, то в Страну Разбитых Сердец вас должны ввести те, кто испытал то же самое.

Хотя Оливия, конечно, стойко отрицала свои страдания по поводу исчезновения Лайона Редмонда.

Гарри все продолжал говорить, хотя Женевьева едва слышала его сквозь внутренние рыдания.

— Точно не знаю, когда сделаю ей предложение. Наверное, дождусь подходящего момента. Наверняка во время праздника. Нельзя представить лучшей обстановки, чем Эверси-Хаус, полный друзей.

Гарри словно говорил на другом языке.

Кто он такой? Как он мог?! Как он мог помыслить о жизни без нее?!

Странно, но сейчас рассеянность Гарри совершенно утратила для нее очарование.

В душе Женевьевы боролись боль, ярость и потрясение, поэтому она молчала. Молчание всегда было ее защитой и ее наказанием, ее убежищем и ее местью. Тихая Женевьева Эверси.

Оливия позвала их.

— Как хорошо, Женевьева, Гарри, я так и думала, что найду вас с утра пораньше! У меня потрясающие новости. Мама велела вас найти и немедленно привести в дом. Нет, никто не умер, — поспешно добавила она.

«Кроме меня», — ожесточенно подумала Женевьева.

Но Гарри не терпелось узнать.

— Да говори же, Оливия!

— Потерпи, и скоро ты узнаешь, кого пригласил папа!

А вдалеке последний листок наконец упал на землю, словно совершая изящное самоубийство.

— Ты вылез из окна с голым задом? И спустился с дерева?

Брат Йена, Колин, оказался прекрасным слушателем. Йен больше не мог держать произошедшее втайне, а паб «Свинья и чертополох» в Пеннироял-Грин оказался подходящим местом для беседы.

— Мне удалось найти только рубашку. Она болталась на дереве. Я разорвал ее, пытаясь снять, поэтому пришлось обвязать ее вокруг талии, словно дурацкую юбку. Так я и дошел до дома. Из ботинок я нашел только один, да и то потому, что споткнулся об него. А револьвер-то был в другом! Просто удивительно, что он не выстрелил. Мне надо его найти! Этот ботинок стал почти частью меня, и мне не хватает его, словно ноги. Когда я голый спускался по проклятому дереву, до крови ободрал голень, чуть ли не кастрировал себя. Пришлось прохромать в одном ботинке несколько миль в темноте.

Йен не стал рассказывать о занозе, которую умудрился всадить на самом интересном месте во время своего побега, потому что она бы прочно вошла в сказания о семейке Эверси, как и дурацкая песня про Колина, которую и по сей день поют в пабах и на музыкальных вечерах по всей Англии. Ему никогда не дали бы об этом забыть.

— В одном ботинке, — восхищенно повторил Колин.

— В одном ботинке.

В теплом и шумном пабе «Свинья и чертополох», где были заняты уже все столики и ярко горел огонь в камине, у мишени для игры в дротики собралась компания, и проклятый Джонатан Редмонд снова выигрывал. Это напомнило Йену, что он мог поклясться, будто видел Вайолет Редмонд, которая ругалась с матросом на пристани накануне ночью после бала в честь графа Ардмея. Но очевидно, он слишком много выпил: по слухам, Вайолет в это время находилась на празднике за городом вдали от дома. Джонатан никому ни словом об этом не обмолвился.

Калпеппер и Кук согнулись над шахматной доской, и брови Кука, как обычно, то и дело двигались и вздымались вверх, словно настороженные зверьки. Йен оглядывался по сторонам, упиваясь блаженным чувством близости со всеми и уперев ладонь в щербатый деревянный стол. События прошлой недели казались жутким кошмаром, который может присниться после чересчур обильного ужина и дурной выпивки. Сейчас он мог даже рассмеяться над своими воспоминаниями.

— Боже, ты еще жив?

Колин находился под впечатлением от услышанного и, казалось, даже испытывал зависть. Подобный подвиг мог вполне быть достоин его самого в его лучшие дни. Или в худшие, смотря с какой стороны взглянуть.

— Зачем ты это сделал?

— Если ты о том, зачем я забрался на дерево, чтобы встретиться с леди Абигейл, то подобный вопрос меня просто поражает! Ты же ее видел. — Колин заговорщически кивнул. — Это был настоящий вызов. И три ночи подряд мне все сходило с рук. А на четвертую ночь… — Йен обреченно замолчал, вздохнул и издал театральный стон, закрыв лицо ладонями. — Четвертая ночь могла бы стать волшебной, — прохрипел он сквозь пальцы. — Ты видел бы ее кожу, ее обнаженные плечи. Боже, Колин! Такие нежные!