Муза винодела - Келли Хантер Страница 6

— Попроси Люка заплатить за вино, — предложила она.

— Попроси меня, — заявил Рафаэль, улыбнувшись уголком рта, что всегда заставляло сжиматься сердце Симоны. — Сколько раз ты собираешься выходить замуж, ангелочек?

— Один, — отрезала Габриель.

— Тогда сделай вот как, — начал он. — Харрисон захочет заплатить, а ты попробуй его остановить. И то же самое сделаю я. — Он бросил взгляд на Симону. — Деньги Дювалье нам не нужны.

— Разве гордыня не является смертным грехом? — заметила Симона.

— Подожди, — пообещал он мрачно, — и ты их увидишь. Все семь.

— Как скажешь. — Она неожиданно размечталась. Губы Рафаэля на ее губах, горячие и голодные. Ее руки на его теле, отчаянные и жадные. Желание вспыхнуло глубоко внутри. Сколько еще она продержится? И что сможет противопоставить его железному контролю? — И каков следующий? Похоть?

— О боже, — простонала Габриель. — Мне, наверное, следует притвориться, что меня здесь нет. К тому же я только что вспомнила об очень важной встрече.

— Останься, — взмолились Симона и Рафаэль хором.

— Ведь это, собственно, твоя идея, помнишь? — заметила Симона.

— О чем, черт возьми, я думала? — Габи потерла пальцами виски. — Ах да. Я хотела помочь вам заключить перемирие. Хотя бы на время моей свадьбы. Глупая!

Симона раскаялась:

— Извини, дорогая. Больше не буду.

Иниго появился в дверях, неся в одной руке ведерко с шампанским, в другой — бутылку красного вина.

— Не следует ли из вашего молчания, что решение по поводу вин принято? — с надеждой спросил он, сгружая все на стол.

— Не совсем, — объяснила Габриель. — Но мы выбрали три варианта.

— Какие?

Услышав ответ, Иниго просиял:

— Вы не будете разочарованы. Мысль о том, что вы потратите массу времени на изучение списка, приводила меня в ужас. — Он достал из ведерка шампанское, показал его Симоне, а потом, по ее кивку, ловко вышиб пробку и наполнил три бокала.

— А остальное отнесите, пожалуйста, на кухню, — распорядилась она. — И скажите повару, что нас интересует его мнение по поводу того, какой вид канапе больше подходит к шампанскому.

— Вы серьезно? — Иниго посмотрел на Рафаэля: — Она это серьезно?

Тот кивнул:

— Она просто обожает командовать.

— Ну, это не совсем так. — Симона изобразила милую улыбку. Ну, как можно вести себя прилично, если он все время ее подначивает? — Я предпочитаю считать, что просто даю возможность каждому делать его работу. — Она подняла ведерко с шампанским и протянула его Иниго. — На кухню.

— На кухню, — протянул менеджер. — Иду, иду. О, теперь я понял план, и, надо сказать, он мне нравится. Я и себе налью стаканчик, немного помедитирую над ним, а потом пригублю и сконцентрируюсь на составлении свадебного меню. Да, принесу-ка я те белые вина, которые вы выбрали, и открою красное вино, чтобы оно немного подышало. Вот так, значит, и пойдем, вот по такому, значит, плану. Дыши, моя крошка, дыши. Я знаю, мы встретимся снова, — уходя, мурлыкал себе под нос Иниго.

— Поздравляю, — сухо бросил Рафаэль. — Ты одержала победу.

— Разве это не наша общая победа? — удивилась Симона, приподняв левую бровь.

— Симона, — строго сказала Габриель, — не раздражай его. А то я не ручаюсь за последствия. Вам с Рафом уже не двенадцать лет. Едва ли он отомстит тебе, всего лишь подложив лягушку в туфельку.

— Жаль, — вздохнула Симона. — Я люблю лягушек. — В детстве она строила для них домики в каком-нибудь тенистом уголке сада, и Рафаэль знал это. Лягушки, которых он подкладывал в туфельки, были подарком, а не местью за ее дерзость. — За лягушек, — провозгласила она, поднимая бокал с пенящейся жидкостью.

— За детей Кавернеса, — подхватила ее подруга. — Чтобы они никогда не плакали.

— Неплохо, — улыбнулась Симона. — Только чересчур оптимистично.

— А скажите, милые дамы, сколько вы уже выпили? — поинтересовался Рафаэль.

— Вечно ты все портишь. — Габриель бросила на брата убийственный взгляд.

— Ага, никакого чувства момента, — согласилась с ней Симона, потягивая шампанское. — М-м-м… замечательно. Лучше бы сам попробовал, чем ворчать.

Она вовсе не была пьяна. Если Рафаэль немного расслабится, то и она сможет это себе позволить, и тогда появится шанс, что вечер пройдет без кровопролития.

Губы Рафаэля сжались, когда он взял со стола третий бокал. Было видно, что он испытывает жажду и чертовски зол. Может, она слишком поспешно распорядилась отнести бутылку на кухню?

— Это любимый сорт Люка, — заметила Симона. — Тебе нравится?

— Супер, — коротко ответил Раф. — Но не думаю, что тебя интересует мое мнение.

— Решила выяснить. Так, на всякий случай. Мне часто приходится этим заниматься. Можно сказать, привычка.

— А чем, собственно, ты занимаешься, принцесса? Ну, кроме того, что отдаешь распоряжения, конечно.

Он опять нарывается. И плевать, что он прекрасен, как ангел.

— Да ничем особенным. — Она лениво махнула рукой. — Шатаюсь по окрестностям Кавернеса. Присматриваю за положением дел на виноградниках и в замке. В общем, занимаюсь маркетингом для одного из отделений компании Дювалье. Вот и все. Сущие пустяки.

— Ты еще подбираешь персонал, — напомнила Габриель.

Симона покачала головой:

— Это обязанность Люка.

— Но ведь это ты предложила, чтобы Жозе подыскали работу где-нибудь в другом месте.

— А… — Симона сделала глубокий вдох. — Это… Ну да.

Долгое молчание Рафаэля насторожило ее. Его пристальный взгляд — еще больше.

— Ты уволила Жозе? — Голос его был очень мягок. Слишком мягок. — Ты?

— Да. — Симона попыталась сохранить самообладание. Она уволила мать Рафа с должности, которую та занимала целых тридцать лет. Но у нее были на то серьезные причины. Рафаэль жил в Австралии и не мог понять, в каком положении оказалась бы Габи, став женой Люка, если бы Жозе осталась экономкой Кавернеса. — Я.

— Почему?

Этот вопрос требовал продуманного ответа. Несмотря на то, что Раф уже несколько лет не поддерживал никаких отношений с Жозе, критиковать его мать неразумно.

— Потому что я хотела, чтобы она уехала из Кавернеса.

— Почему?

— Может, нам стоит закрыть эту тему?

— Слишком поздно. Мы ее уже открыли. Так почему ты уволила Жозе?

— Потому что настало время, — отчеканила Симона, проклиная его за то, что он требует правды, а ей очень трудно объяснить ему все. — Потому что я не собиралась спокойно сидеть и смотреть, как она будет отравлять жизнь Люку и Габриель. И потому, — она гордо вздернула подбородок, — что в моих силах было сделать это.