Курортный роман - Джеки Браун Страница 6

Но как только Брайан вышел из палаты, Морган начали одолевать сомнения.

У нас все будет прекрасно.

Но так ли это? Кем она будет работать, где поселится? Кто поможет с малышом?

Когда Морган собиралась в Чикаго, то планировала в первую очередь встретиться с Диллоном. Конечно, она не рассчитывала на то, что отец ребенка возьмет на себя все расходы. Морган не нуждалась в благотворительности. У нее были деньги, ведь она получила от родителей небольшое наследство. Однако, приехав в Чикаго, она обнаружила одну неприятную для себя вещь — уровень жизни здесь был намного выше, чем в ее родном Висконсине, и потому Морган истратила гораздо больше денег, чем ожидала. Поэтому она надеялась, что Диллон хотя бы предложит ей оплатить услуги врачей и ее пребывание в больнице. А уж после этого пусть сам решает, будет ли он участвовать в жизни ее и сына: приезжать в гости, ходить с малышом на прогулки, играть, оплачивать счета.

И вдруг она обнаружила, что Диллон не только представился ей чужим именем, но и погиб в результате несчастного случая, который также невозможно было предвидеть, как и тот, который унес жизни ее родителей. Глядя на маленького сына, мирно посапывающего в своей кроватке, Морган испытывала смешанные чувства. Обижаться на Диллона за его бессовестный обман было бессмысленно. Он умер. Кроме того, ей совсем не хотелось верить в происходящее. Она ведь действительно рассчитывала на то, что их с Брайаном (вернее, с тем человеком, который представился ей этим именем) ждет совместное будущее, что у них будет свой дом, семья. Подумать только, ведь маленький Брайс никогда не увидит отца, не узнает, каким он был, не поговорит с ним, не назовет его папой. Морган обожала своих родителей, но особенно близка была с отцом. И ей очень хотелось, чтобы такая же семья была и у Брайса.

Она не могла горевать по Диллону так, как если бы он был ее мужем или просто близким человеком, ведь они были почти незнакомы. В сущности, ведь она знала его только с одной стороны, вдруг подумала Морган, и ей стало стыдно. Когда она уезжала отдыхать, последнее, что ей было нужно, — это заводить курортные романы. Да это было и не в ее правилах. Может быть, поэтому она и забеременела в тот единственный раз, когда сделала глупость и забыла об осторожности. Возможно, подсознательно Морган, напротив, мечтала об этом ребенке, о малыше, которого она будет любить и воспитывать, о том, кто поможет ей заполнить в душе пустоту, которую она ощущала после смерти родителей.

Какой бы ни была причина того, что произошло, Морган ни капли не жалела об этом. Наоборот, глядя на своего новорожденного сына, она чувствовала себя счастливой.

— Я люблю тебя, — прошептала она, нагнулась и поцеловала его.

По другую сторону занавески мужчина и женщина обсуждали, кто станет крестным их малыша. Судя по количеству имен, им предстоял нелегкий выбор. У Морган были дальние родственники, но все они жили довольно далеко. В Висконсине работали ее друзья. Кое-кто из них уговаривал ее остаться в городе даже после того, как она потеряла работу.

Ее подруга Джен Вулуорт, тоже учительница, особенно просила Морган не уезжать.

— Дорогая, тебе ведь совсем скоро рожать. Тебе не стоит сейчас отправляться в такую дальнюю дорогу, не говоря уже о том, чтобы переезжать на новое место. Останься здесь, с нами, — уговаривала она.

Но в доме, где жила семья Джен, и так было очень тесно. Там нет места для еще одного взрослого, не говоря уже о ребенке. Когда только выяснилось, что Морган беременна, Джен предложила ей сразу после родов перебраться к ним. Одну из комнат у себя в доме она планировала отвести под детскую для своих сыновей, а в другой поселить Морган и ее малыша. Правда, эта комната была совсем крохотной, но все же это лучше, чем ничего.

Ребенок заволновался, прервав ее размышления. После нескольких тщетных попыток Морган удалось покормить его.

Когда она укладывала Брайса в его плетеную кроватку, ей принесли цветы — огромный букет из нежных маргариток, благоухающих лилий и высоких ирисов. Морган даже подумала, что ей принесли его по ошибке. Ведь он стоил целое состояние. Никто из ее друзей и знакомых в Висконсине не знал, что Морган родила, а даже если бы и знали, никто из них все равно не смог бы ей прислать его. У них были слишком скромные возможности. А здесь, в Чикаго, у нее никого нет. Ну, почти никого, за исключением… Нет, такого не может быть.

В самой середине букета виднелся маленький белый конвертик. Она вытащила его и вскрыла. Внутри лежала поздравительная открытка, в которой значилось: «От настоящего Брайана Кэлиборна».

Она мигнула. Кому бы пришло в голову, что этот суровый, строгий человек может быть таким заботливым? Часом позже к ней зашли санитары, чтобы перевезти ее и ребенка в отдельную палату. Она оказалась гораздо просторней, чем та, в которую их с малышом поместили сразу после родов. Здесь были большая удобная кровать, роскошное кресло-качалка, кабельное телевидение. На стенах висели репродукции картин в рамках.

Морган была ошеломлена и тронута его заботой, но Брайан тут же испортил о себе все впечатление одним росчерком пера.

В то утро, когда Морган должны были выписать из больницы, к ней приехала его секретарша. Та, которая так неприветливо встретила ее в приемной корпорации Кэлиборнов, а несколько дней назад привезла к ней в больницу ее чемодан. Бритни. Эта молодая женщина приехала сразу после того, как Морган надела бесформенное платье очень большого размера. Конечно, на ее фоне Бритни выглядела очень эффектно в облегающем пиджаке, мини-юбке, открывающей ее стройные ножки, и модельных туфлях на высоких каблуках.

— Это для вас. — Бритни положила ей на кровать большую сумку и протянула Морган письмо.

Ей было жутко любопытно, что же находится в сумке, но еще больший интерес у нее вызывало содержание письма. Она молча развернула сложенный вчетверо лист бумаги и прочитала:

«Морган, я прислал машину, чтобы отвезти вас с ребенком на новую квартиру, — где ты можешь поселиться до тех пор, пока не уедешь из Чикаго. Твой счет в мотеле полностью оплачен, и я позволил себе распорядиться, чтобы твои вещи собрали и перевезли на новое место.

Бритни отвезет тебя из больницы домой. Я свяжусь с тобой ближе к вечеру, чтобы узнать, что у тебя есть все необходимое и ты ни в чем не нуждаешься.

Брайан».

«Домой… ни в чем не нуждаешься», — повторяла Морган про себя, снова и снова пробегая глазами строки письма. Эта новая квартира никогда не станет домом ни для нее, ни для маленького Брайса. И она терпеть не могла, когда ей указывали, что делать, пусть даже это решение было продиктовано искренней заботой о ней и малыше. Ее глубоко возмутил его поступок. Подготовить для них квартиру, привезти ее вещи, даже не спросив, нужно ли ей это. И как можно говорить о том, что она ни в чем не нуждается, когда в ее жизни нет главного — любви, семьи, близкого человека.

И все же, несмотря ни на что, Морган почувствовала облегчение. В сущности, ведь это письмо было ответом на ее молитвы. Но она никак не могла понять, почему Брайан так поступает. Зачем ему это? Для чего ему заботиться о ней и ребенке? На самом ли деле он ей верил или просто не хотел упускать из вида? Она перечитала письмо, но так и не нашла в нем ключ к разгадке.