Царица без трона - Елена Арсеньева Страница 6

И снова всплыло в памяти дивное видение еенагих грудей, белопенных, манящих… Чудилось Димитрию или на самом деле онисделались в последнее время еще пышнее, налились, словно спелые плоды? Онотчего-то никак не мог вспомнить, когда у Ксении были в последний раз ееженские дни. В этом месяце? Или в прошлом? Кажется, в прошлом… Что, если грудиналились так оттого, что она понесла? Гос-по-ди… Как же она будет в монастыре,если это так?!

Нет. Не думать о Ксении. Не думать! Кто она?Всего лишь сладостная утеха победителя, добыча на поле брани, трофей, какговорят иноземные наемники. Наложница, полонянка, рабыня. Не жена!

Царь не женится на рабыне, особенно если унего есть сговоренная и обрученная невеста, которая, хочется верить, скороотправится в Москву. А до приезда Марины и до того сладостного мгновения, когдаДимитрий сможет наконец-то взойти на супружеское ложе, ему придется утешатьсядевками. Ну что ж, Мишка Молчанов весьма поднаторел в мастерстве сводника. Надобыть, не разучился, пока государь брал к себе в постель одну только КсениюГодунову и жил с нею словно бы не блудным делом, а так, как муж живет с женою.А разучился Мишка – стало быть, придется припомнить прежнее ремесло. Раньшеособенно нравилось Димитрию, когда девок приводили в баню. Он пробовал всех,потому что мужская сила его чудилась неиссякаемой, а потом девицаминаслаждались Мишка и Петр Басманов, который, по счастью, не унаследовалпротивуестественных наклонностей своего отца Федора Алексеевича, а славилсязнатным бабником.

Да, с таким другом, как Петр, Димитриюповезло. Именно благодаря Басманову он взял Москву, а потом Петр охотноразделял все дела и заботы нового властелина России, как воистинугосударственные, так и те, которые людям несведущим казались пустой, никчемнойзабавою. Досуги!

Взять хотя бы эти боевые крепостцы. Онивызывали восторг Петра Басманова! И «чудовище ада», и та снежная крепость,которую Димитрий велел выстроить близ монастыря на Вязьме и куда не так давноездил со всей своей придворной челядью: большим боярским и стрелецким «хвостом»и своими тремястами телохранителями из числа французских и немецких наемниковМаржерета и Кнутсона. Также было при царе триста польских всадников, потому чтоДимитрий задумал устроить учения для московского войска. На том месте, гдеберег Вязьмы был особенно крут и неприступен, поставили острог почти в истиннуювеличину, сложенный из снежных глыб, а у самого основания крепости еще политыйводой, которая на морозе вмиг схватилась льдом. Оборонять сие учебноесооружение предписано было москвитянам во главе с мечником Скопиным-Шуйским. Нуа сам Димитрий водительствовал отрядом трабантов-штурмовиков. Загодя было имислеплено огромное количество снежков, которые должны были служить единственныморужием нападавших. Русские со стен крепости хохотали над поляками ифранцузами, истово лепившими снежки, а видя среди них государя, занятого той жепустой забавою, откровенно косоротились, иные даже крестились.

Первое дело, что какие-то снежки против глыб,из которых сложены стены. Второе – невместно царю возиться в сугробах, словносопливому мальчишке! Невместно сие, неблаголепно!

Димитрий видел, как коробило князей да бояр, итолько усмехался. Ну что поделать, если ему тошно от старинного русскогоблаголепия! С тоски помрешь не ходить по палатам, а важно выступать, непременнов сопровождении пузатого боярства! Он ненавидел выезды в громыхающих, неудобныхколымагах – предпочитал взять под седло легконогого аргамака, самого лютого доскачки, взмахнуть верхом – и лететь очертя голову в сопровождении свиты настоль же стремительных конях. Пытались ему стул подставлять, чтобы удобнее быловзобраться в седло. Да он что, старец немощный – на коня со стула садиться?!

Даже в этой невинной прихоти бояре виделипоношение старинного благочестия. Вон, хихикают, глядя на разгоряченного,вспотевшего царя сверху вниз, со стен снежной крепости. Ничего… Как говорятумные люди, хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Вот и вышло, что последним в том штурме выпалосмеяться именно Димитрию. Снежки, которыми его войско закидало крепость, былислеплены с добавлением льда, песка и галечника, а оттого получились на дивокрепкими. Немало синяков оставили эти «ядра» на плечах и головах москвитян,которые о серьезной обороне не подумали. Быстро же забыли «благолепные», каксами были ребятишками! Их снежки вышли рыхлыми, рассыпались еще в полете, непричиняя серьезного вреда наступающим. Победа наступающих была полная!

Димитрий не скрывал своей радости оттого, чтопобил-таки своих москвитян. Хохотал, будто дитя малое, а потом повелел подать ипобежденным, и победителям пива, меду, водки и приказал им готовиться к новойпотехе, для которой будет слажена новая крепость. Думал, это будет уроком длясоотечественников, но москвитяне все как один надулись, разобиделись, почли случившеесяне шуткой, а кровным оскорблением. Злобились, что добыли себе такие ужасныесиняки, что им ломали руки за спину и вязали веревками, словно истинныхпленников! И надумали достать Димитрия с его телохранителями – чего бы это имни стоило…

Как это сделалось ведомо Петру Басманову,Димитрий так и не узнал. Однако тот предупредил государя, что обида русских,которых шутя побили немцы, требует серьезного искупления. Уверял, что истинныхдрузей у государя среди обиженных меньше, чем недоброжелателей. Отныне, чтобывсегда быть готовыми к отпору, русские стали носить под кафтанами ловкие иострые ножи. Когда при новой потехе Димитрий и его телохранители, сняв с себятеплую одежду для легкости движений и оставив оружие, ринутся на приступ,может, пожалуй, случиться большая беда…

Димитрий не испугался – призадумался. Пожалуй,напрасно он выставил соотечественников перед иноземцами такими непроходимымиглупцами! Это для него все игрушки, отвык он думать по-русски за годы своихстранствий, стал истинным европейцем.

Димитрий оставил на время штурмы снежныхкрепостей, а если и вел их, то силами только русскими: один отряд обороняется,другой наступает, сам же царь в забавах не участвует, смотрит на потеху состороны.

И правильно сделал: тот же Басманов потомдоложил, что, если бы он в самом деле напал тогда на русских со своимителохранителями, могло бы случиться пролитие большой крови и немало народуосталось бы лежать на снегу с перерезанным горлом…