Ожидая тебя - Кейси Майклз Страница 6

— Как смеете вы! Негодяи! Все вы негодяи! И это при том, что в доме маленький ребенок! И младенец! Позор на всех вас!

Клэнси вздохнул и встал впереди него, стараясь защитить друга от разъяренной толпы. Но ярость публики выразилась лишь в том, что в актеров полетели различные фрукты и мелкие статуэтки каких-то неизвестных греческих богов. Вместо того чтобы оттащить Клуни, Клэнси вдруг тоже разъярился, призвав на помощь Барда.

— «Чтоб черт тебя обуглил, беломордый! Вот глупец!» — горячо воскликнул он, хорошо чувствуя пафос «Макбета».

— О! Это было здорово, Клэнси! Очень хорошо! — Сделав комплимент, Клуни вздрогнул, потому что увидел, что человек в первом ряду, сбросив на пол свою шлюху, встал. Он был похож на огромного лохматого медведя с маленькими, налитыми кровью глазками. И направлялся к импровизированной сцене, за ним двинулись не менее пьяные приятели.

— Однако, — сдавленным голосом пропищал Клуни, — может, нам лучше побыстрее убраться в детскую? Да, так будет лучше. «Коня! Коня! Полцарства за коня!»

Но злоба шерстяного человека-медведя не остановила Клэнси. И страхи Клуни тоже его не остановили. Если уж Клэнси входил в раж, ничто не могло его остановить, особенно здравый смысл. Он выхватил копье из безжизненных рук Клуни и метнул его в пьяного, который почти взобрался на сцену.

— Прочь, пьяный забулдыга, презренный куль мясной! — крикнул он красноречивым и грозным тоном.

Но теперь и сам Август Колтрейн взбирался на сцену. Он выхватил копье из рук Клэнси, сломав и отшвырнув бесполезную деревяшку в сторону, и направился к Клуни. Клуни закрыл глаза. Он знал, что не всегда полезно держать их открытыми. Особенно когда лежишь на полу, подтянув колени, чтобы защитить самые важные для человека места.

Несколько дней спустя перевязанные Клуни и Клэнси с синяками самых фантастических расцветок стояли с Джеком и смотрели, как последние кареты съезжали по быстро тающему снегу со двора Колтрейн-Хауса. Клуни был настолько рад этому, что даже помахал рукой и крикнул:

— Та-та-та, добрые сеньоры, желаем доброго пути. Да захромают ваши лошади, а вашим колесам попадется множество глубоких рытвин и ухабов!

Клуни и Клэнси чувствовали себя сегодня превосходно, что и говорить.

Сегодня утром между ними и мистером Генри Шерлоком, управляющим Августа Колтрейна, его адвокатом и поверенным в делах, была заключена сделка.

Актерам Генри Шерлок сразу понравился. Это был приятный молодой человек лет двадцати с небольшим. Для его возраста ответственность за поместье, лежавшая на его плечах, была довольно велика. Он был трезво мыслящим человеком и быстро согласился с тем, что Клуни и Клэнси были как раз теми людьми, которые нужны Джеку и Мери. Уже одно это расположило к нему актеров.

Сделка была достаточно простой. Взамен услуг в качестве актеров, которые они вряд ли могли оказывать таким маленьким детям, Клуни и Клэнси обязывались присматривать за ними до тех пор, пока не заработают тех денег, о которых договорились с Шерлоком.

Во всяком случае, именно так сказал Генри Шерлок пьяному Августу Колтрейну, которому, как правило, все всегда было абсолютно безразлично. А актерам Генри Шерлок сказал совершенно другое. На самом деле он нанимал их в качестве постоянных опекунов Джека и Мери, поскольку они прекрасно проявили себя во время пребывания в поместье Августа и его компании. В обмен на крышу над головой и обильную пищу им было разрешено оставаться в Колтрейн-Хаусе хоть до конца своих дней, если они того пожелают.

— Потому что вы правы, — начал Шерлок. — Я не могу называть себя истинным христианином, если позволю, чтобы дети оставались в этом бедламе без присмотра хотя бы еще один день. Все и так было ужасно, когда в доме был один мальчик, но теперь здесь и Мередит. Нет, так не может продолжаться, — говорил Шерлок актерам, когда они прихромали к нему, клянясь, что дойдут до самого короля, чтобы поведать этому доброму человеку о несчастной доле Джека и Мери.

Генри Шерлок, по-видимому, вполне разделял их чувства и был согласен с их мнением об Августе Колтрейне.

— Вы знаете, он ненавидит Джека. Он ненавидел свою жену, мать Джека, — дочь богатого торговца углем, на которой женился ради денег. Помню, однажды ночью — мистер Колтрейн был, как водится, пьян — он сказал, что самое лучшее, что Джек сделал, — это убил при рождении свою мать. За прочее он ненавидит своего сына, который, как он думает, только и ждет его смерти. Полагаю, мистер Колтрейн здорово боится смерти и поэтому всячески старается заглушить в себе этот страх. Присутствие Джека является для него напоминанием о том, что уже существует кто-то, кто готов его заменить. Мистер Колтрейн говорит, что он сделает все, чтобы у его отпрыска не осталось никакого наследства. Моя главная задача состоит в том, чтобы этого не произошло. Если бы отец Мери не сделал мистера Колтрейна опекуном ее и ее наследства, уже на это Рождество в доме появились бы судебные приставы, чтобы разделить с ним рождественский пудинг.

Шерлок печально покачал головой, и как же он был рад, что Клуни и Клэнси согласились остаться заботиться о детях. — Вы просто камень сняли с моей души. К сожалению, должен предупредить: денег так мало, что едва хватит, чтобы заплатить вам жалкое вспомоществование. Поместье процветает, но у мистера Колтрейна… ну, зная то, что мы знаем… много расходов. Мне придется уволить двух слуг — по правде говоря, потеря небольшая, — чтобы вы могли остаться. Вот все, что я могу для вас сделать.

Все, что Генри Шерлок мог сделать, было гораздо больше того, на что Клуни и Клэнси могли рассчитывать.

Теперь, когда Ужасный Август уехал и не вернется до середины лета, Клуни и Клэнси принялись за работу. Во-первых, мальчик не умел читать. По мнению Клэнси, это было самым большим грехом Ужасного Августа в отношении сына, потому что если ребенок не умеет читать, он никогда не познает мир.

Так что Клэнси занялся Джеком, что вполне устраивало Клуни, который был без ума от маленькой Мери — настоящего ангелочка с венчиком рыжих волос и смеющимися голубыми глазами.

Они поставили свой фургон позади конюшен и пустили пастись Порцию, где ей вздумается. Когда зажили раны от побоев, друзья перетащили в дом свои вещи и обосновались в комнате рядом с детской. Больше они не станут бродить по дорогам и ночевать в стогах сена. Немудреная сельская публика не будет швырять в них, играющих своего любимого Шекспира, фрукты. Уже это одно было благословением: ведь у простых людей такой наметанный глаз, и чаще они бросали камни, а не апельсины.

— Давай, Джек, дружок, — сказал Клэнси, глядя на оставленный разгром, — сначала поищем щетки и все здесь подметем. На это уйдет не более недели — меньше, если вернутся слуги. А потом, пока Клуни будет гугукать с Мери, мы с тобой примемся за твое образование.

Клуни шел за ними, тщательно обходя осколки разбитого стекла.

— Лучше бы ты пошел на кухню, Клэнси, — озабоченно сказал он. — Ты умеешь готовить простую пищу, и тебе очень идет фартук. А вот научить мальчика арифметике ты вряд ли сможешь: тебе же не сложить три числа подряд, если для этого понадобится больше, чем десять пальцев. Что нам надо сделать, — сказал Клуни, смело встретив разъяренный взгляд Клэнси, — так это послать записку Алоизиусу. Вот что нам надо сделать.