Дама чужого сердца - Наталия Орбенина Страница 6
Дама чужого сердца - Наталия Орбенина читать онлайн бесплатно
– И что это за уродливое платьице на тебе нынче? Неужто тесно? В груди? И коротко, неприлично коротко!
Она распахнула девичий гардероб и ужаснулась.
– Святые угодники! Да в таком отрепье клошары в Париже постеснялись бы ходить!
Она перевела на потупившуюся дочь сердитый взгляд.
– И прическа у тебя нехороша, и волос тусклый, глаза мутные, лицо бледное. Ты что, и вовсе из дому не выходишь? У тебя до сих пор нет поклонников?
Юлия покачала голова, отчаянно желая, чтобы этот несносный и унизительный допрос закончился как можно скорей. Невозможно было объяснить мамаше, что все чувственное, притягательное, женственное вызывало у Юлии скорей отторжение, страх, внутренний протест. Мать, с ее низкопробным кокетством увядающей соблазнительницы. Фаина, с ее вызывающей плотской красотою, разрушившая жалкую семейную гармонию их дома. Юлия никогда не чувствовала собственной женской сущности, своей плоти. Она сторонилась всего того, что дал ей Создатель. Плоть и грех стояли рядом в ее сознании, ибо рядом тут же в доме этот грех радостно и бесстыдно царил и правил бал. Нет, она никого не осуждала. Ей и в голову не приходило осуждать блудливого Соломона, которого она приучилась называть только по имени. Или эгоистичную мать, к которой она не чувствовала ничего, никакого подобия дочерней теплоты или любви. Нет, она просто жила рядом, но без них. Может, только чуть ближе к Фаине, этому воплощенному греху, обернувшемуся для одинокой детской души единственным теплом и утешением.
– Соломон, ты иногда смотришь на свою дочь? – грозно вопрошала Раиса Федоровна вечером за семейной трапезой.
– А что случилось? – последовал настороженный ответ.
– Ничего особенного, просто она выросла и стала взрослой.
– Возможно, – пожал плечами отец. – Но я не заметил этого.
– Разумеется, – рассмеялась жена. – Ваше зрение видит только женщин особенного устройства и предназначения.
Юлия сжалась в комок, не стала дожидаться следующего акта дурно поставленной пьесы и юркнула к себе. Заперла дверь и бросилась к своей отдушине – заветной тетради. Несколько мгновений раздумий, и перо летит по бумаге. И вот уже ее нет в этом пакостном мире. Иные персонажи, иные лица, слова, чувства. Создается другой мир, и она царит в нем. Там все свершается по мановению ее пера! Она волшебница, она Богиня!
Через несколько дней случилось так, что неуемная Раиса Федоровна устроила в комнате дочери инспекцию и обнаружила потайную тетрадь. Юлии, по счастью, не было дома.
– Соломон! – загремел грозный голос на всю квартиру. – Ты и впрямь слеп и глух. Посмотри, что я обнаружила у Юлии!
– Неужто непристойные картинки? – съязвил муж. – Коли она выросла, значит, пора и жизнь постигать.
– Ей не надобно неприличных картинок, она их видит каждый день в своем доме!
– Ах, ну конечно, я – злодей и развратник. Вы же сама добродетель. Отчего бы вам тогда не подать девице пример и не взять с собой? К примеру, на очередное богомолье. Вы ведь, как я полагаю, поедете помолиться и очистить душу? – Супруг откровенно издевался над разъяренной женой. Вот еще! Вздумала воспитывать дочь, которой сама же и предоставила расти, как той вздумается.
– Хватит, полно. Прочтите, – она швырнула мужу тетрадь. – Вам, с вашими талантами, эта галиматья придется по нраву.
«Галиматья» поразила опытного издателя. С трудом дочитав рукопись до конца, не веря, что это написала его собственная дочь, Соломон с ревом быка бросился к Юлии, как только она переступила порог квартиры.
– И ты молчала? – он потрясал рукописью. – Сколько ты это писала? Почему я ничего не знал?
Юлия от неожиданности и смущения прислонилась к стене и чуть не упала.
Через два месяца в журнале Иноземцева «Словеса» вышел первый роман Юлии, и она тотчас же сделалась новой столичной модой у читающей публики.
Лето 1906 года
Фаина все же встала с постели, хоть ей и не хотелось. Нега сковывала ее полные члены, она лениво, точно большая кошка, прошлась по спальне, позевывая и вздыхая. Из столовой доносились утренние звуки. Бряцанье приборов, торопливая поступь горничной, видимо, несущей горячий кофе. Тяжелые шаги хозяина дома. В душе разливалось привычное тепло устоявшейся и спокойной жизни. И вдруг что-то укололо внутри, в глубине, как будто щелкнуло. Что, что? Тревожно забилась мысль. Что же такое промелькнуло давеча, что-то нехорошее, тревожное, неочевидное, но опасное? Фаина остановилась и схватилась руками за виски. Да, разумеется. И вчера, и до этого, она заприметила нечто новое в глазах Соломона Евсеевича, едва уловимое, почти незаметное. Исчезло горение, накал, истовый трепет. Она больше не сводит его с ума? Не волнует до потери сознания?
О нет, господи, нет, нет! То есть Фаина, разумеется, понимала, что по прошествии лет страсть утихает, любое тело стареет и перестает быть предметом вожделения, но почему-то полагала, что ее минует чаша сия и она в глазах своего божества навеки останется прекрасной, а их любовь из чувственной и страстной, присущей скорей молодым и пылким, перейдет в спокойное и полноводное существование двух единых душ и тел. И он женится, наконец, на ней, и прогонит прочь эту немыслимо гадкую женщину!
Фаина тяжело опустилась на кровать. Надо успокоиться и понять, что произошло. Страшные подозрения змеей заползали в сердце и не давали мысли родиться. Новые натурщицы, молодые и чувственные, точно такие же, как и она семнадцать лет назад. Да-да, наверное, именно это стало ее тревожить. Соломон вдруг снова обратился к мольберту и кисти, которые давно были заброшены в чулане. Она сама, как в давние времена, позировала ему, но он остался недоволен, и через несколько дней три милые незнакомые барышни в нарядах прошлого века чинно восседали кругом, образуя живописную картину. Фаина сама рассаживала их, поправляла кудри и кружевные воротники, складки платьев. Прошло несколько сеансов, и работа снова оказалась закрытой холстом и задвинутой в дальний угол мастерской. Фаина не придала значения этим событиям, но только теперь вдруг у нее поселилось тревожное предощущение надвигающейся катастрофы. Как смотрел Соломон-художник на молоденькие лица, руки, плечи! Она больше не вдохновляла его, он искал новые объекты для своего творчества. Или для своей новой страсти?
Фаина так испугалась своих мыслей, что без сил откинулась назад, на подушки. До последнего дня у нее не было иной заботы, как, ублажая любовника, нежно двигать его к мысли о разводе. Развод Иноземцева с женой и брак с любимым, полное обладание им – вот мечта ее жизни. Но Раиса Федоровна не сдавалась, и борьба затянулась на долгие годы. Фаина получила в верные союзники Юлию, к которой привязалась всей душой. И Юлия отвечала ей, любовнице отца, нежной привязанностью, доверчивой лаской. Искренностью, которой и близко не было в отношениях с матерью. Фаине порой даже мнилось, что Юлия ее собственная дочь. Она совершенно не понимала, почему Соломон не настоит на разводе. Как может он терпеть это унижение, столь постыдную зависимость от тщеславной и злой женщины, которая любит не его, а только его славу? Но милый друг всегда уходил от разговоров подобного рода, ссылаясь на непримиримость и жесткость жены.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments