Две невесты - Кристин Лестер Страница 6

Когда-то давным-давно Ник Мадисон, торговавший акциями строительных фирм, на целый год уехал в Париж улаживать дела с партнерами. Там он познакомился с очаровательной француженкой, поразившей его в первый же вечер настолько сильно, что на второе свидание, едва зная ее имя, он пришел с обручальным кольцом и предложением на устах.

Жозефина, легкая на подъем и охочая до внезапных приключений, расхохоталась, сказала, что согласна, и тут же потребовала назначить дату свадьбы.

Отсмеявшись звонким голосом над обескураженным видом своего жениха, Жозе тут же потащила его на прогулку по ночному городу, затянувшуюся почти до самого утра. На рассвете они оказались у него дома и под звон бокалов с красным бургундским скрепили свое решение первой ночью любви.

Через некоторое время (никто не помнил, сколько его прошло, потому что их совместное проживание превратилось в одну сплошную ночь любви, изредка прерываемую звонками с работы Ника) они стали мужем и женой, а еще через некоторое время оказалось, что Жозе беременна.

Не давая себе опомниться и в этом вопросе тоже, они решили, что это судьба и ребенок должен родиться на свет. Хотя это обстоятельство временно лишило их возможности заниматься только друг другом, но они радостно принялись готовиться к рождению Сильвии.

Бывают беременности, которые тянутся долго, все смотрят и говорят: «Ну, когда же она, наконец, родит!», а эта прошла как-то быстро и незаметно: мадам Сиси только диву далась, ведь еще осенью они собирались пожениться, а в конце мая родилась Сильвия. Как девять месяцев смогли пролететь так быстро?

Дальше понеслись счастливые годы, которые они втроем проводили то в Париже, то в одном из домиков пансионата Сиси, то на лучших курортах мира. Отец Сильвии окончательно перебрался во Францию, оставив, правда, на всякий случай за собой нью-йоркский дом, но в Штаты он возвращаться не хотел.

Жили они безбедно. Ник Мадисон сумел бы, наверное, найти источники дохода даже на необитаемом острове, поэтому к школьным годам Сильвии семья уже имела довольно большой капитал, и через год Ник открыл свою фирму по продаже недвижимости, на которой еще приумножил доход.

Этот темп, выбранный ими еще в день предложения руки и сердца, с годами усилившийся и превратившийся в вечную погоню за счастьем, удивлял многих их друзей и родственников. Теперь, уже втроем, они неслись, наслаждаясь жизнью, торопились, словно боялись опоздать на собственный же праздник… Говорят, так бывает. Людей, которые любят жизнь, но которым не суждено прожить долго, тянет все увидеть, все успеть…

Жозе не стало, когда Сильвии было тринадцать, она отравилась каким-то экзотическим блюдом в одной из южных стран, которую они разнообразия ради решили посетить. Жозе решила отведать местной кухни, хотя ее предупреждали, что это еда не для всех и что ближайший врач находится отсюда в пяти часах езды. Жозефина никогда не умела останавливаться. А в цивилизованную больницу ее привезли слишком поздно.

— Она отравилась жизнью, — горько заключила Сиси на похоронах. — Слишком много хотела попробовать сразу.

В тот момент, когда не стало мамы, Сильвия словно услышала звук останавливающейся пластинки, когда голос исполнителя становится все ниже, а потом на хриплой грубой ноте замолкает совсем. Исчезла скорость, и дочь с отцом неожиданно поняли: это Жозе тащила их вперед.

Дальше жизнь пошла по совершенно иным законам, на удивление приятным и приемлемым гораздо больше для их темперамента.

Конечно, они оба искренне горевали по Жозе и даже уехали из парижской квартиры в Нью-Йорк, где хотели провести пару лет, «чтобы забыться», а потом так и остались насовсем.

Париж словно не принимал их без Жозе. Сильвия любила этот город, он был ее родиной и частью ее «я», но… Снова и снова какое-то странное беспокойство начинало терзать ее душу, как только она появлялась там. Словно призраки прошлого во главе с веселой непоседливой Жозе возвращались к ней и тащили ее куда-то, звали, запутывали и околдовывали.

А в Нью-Йорке она просто тосковала. Эта холодная, надменная квартира в престижном районе, которую Сильвия получила в подарок на совершеннолетие, словно отгородила ее от всего мира: от отца с его многочисленными женщинами, от друзей и одноклассников, от солнца за окном и от воспоминаний о матери. Это было и хорошо и плохо, но жить в Нью-Йорке Сильвия тоже не любила.