Игры судьбы - Аврельева Алиса Страница 6

— Говорю, не храпите, а то страшно становится.

— Я не храплю. И не сплю. — не совсем понятно бубню себе под нос. Кажется, мой организм всячески пытается опровергнуть данные слова, потому что в следующий момент я начинаю непроизвольно зевать, причём протяжно так, от души. И от этого становится безумно стыдно.

— Да, я вижу, у вас аж слюни потекли.

— Плохо видите, советую вам сходить к окулисту. — ну почему я опять нарываюсь? Притрагиваюсь пальцами к своим губам и понимаю, что нет у меня никаких слюней. Видимо, зря я это сделала, потому как мужчина тут же начинает смеяться. Вот же врун.

— Вас заодно прихвачу. Быть язвой в двадцать лет — это серьёзный диагноз. — констатирует Довлатов осиплым после смеха голосом.

— Откуда вы знаете, что мне двадцать?

— У меня дар ясновидения по третьему поколению передался.

— А если сказать правду? — неосознанно дёргаю коленом и слегка задеваю бедро мужчины. Он сидит так близко, что мне становится некомфортно. Даже пошевелиться нормально не могу, ибо по-любому коснусь его.

— Бабка на рынке сказала.

— Издеваетесь?

— Ладно-ладно. Мне птичка напела, когда летела с вашим личным делом.

— Вы брали моё личное дело? — удивлённо хлопаю ресницами и приоткрываю губы.

— Муха может залететь. — игнорируя мой вопрос, спокойно отвечает преподаватель, а в глазах так и виднеется лукавый блеск с танцующими чертятами.

— Что?

— Вы просто так рот открыли, что я стал переживать. Вдруг насекомому не повезёт, и оно залетит туда.

— Не переживайте, а то поседеете рано. — умение вовремя замолчать — явно не про меня. Вновь делаю попытку отодвинуться подальше, но вместо этого наступаю ногой на туфли мужчины.

— Вы такая заботливая. — в низком голосе собеседника пробегают нотки насмешки с примесью иронии. Довлатов хмыкает, кладёт свою ладонь на моё бедро в качестве опоры и, наклонившись, начинает вытирать свою обувь.

От этого действия я округляю глаза и закусываю губу. Это вообще нормально? Пытаюсь возразить и сказать что-то едкое, но губы не слушаются. Даже отпрянуть не получается.

— Вы совсем, что ли? — тихо шепчу и, наконец, резко убираю руку лектора, когда тот самодовольно выпрямляется.

— Наверное, ваша уникальность передалась воздушно-капельным путём. — как ни в чём не бывало, продолжает он.

— Боюсь, это врождённое. Вернёмся к моему вопросу: с какой целью вы брали моё личное дело?

— Да не брал я его, успокойтесь. Я пошутил, а насчёт вашего возраста просто догадался.

— Просто догадались? — скептически протягиваю. Как же хочется стереть ухмылку с его смазливого лица.

— Да. К примеру, вы поступили в университет в семнадцать лет. Сейчас вы на третьем курсе, значит, прибавляем к вашему возрасту три годика и получаем данную цифру.

— Вам бы математический анализ преподавать, а не зарубежную литературу.

— Тоже заметили, что я многогранен и хорошо ориентирован в некоторых сферах? — Довлатов начинает улыбаться одной стороной рта.

— О, это сложно не заметить. Как и то, что вы чрезмерно скромны.

— Что есть, то не отнять. А вы со своей языкастостью ещё не вляпались ни в какую ситуацию?

— Пока что нет. — пожимаю плечами.

— Всё в переди. — подмигивает Дмитрий Константинович, а мне так и хочется закатить глаза. Благо, я сдерживаюсь. — Ладно, уже поздно. Топайте домой, неповторимая Саша.

— А вы мне лекцию засчитали? — быстро встаю, всеми силами стараясь не прикоснуться к лектору, и беру свой рюкзак.

— Непременно.

— Тогда до свидания. — не оборачиваясь, иду к выходу, спиной чувствуя ледяной взгляд мужчины.

— И вам не хворать