Настоящая жена - Кэрол Маринелли Страница 6

— Извини, если тебе придется сделать крюк.

— Не придется.

— Не знаю, как тебя благодарить. Это так мило с твоей стороны.

Хантер продолжал смотреть вперед, не выказывая желания поддерживать беседу. Голос Лили затих. Вообще-то крюк был совсем небольшой — его адрес был известен ей по заполненной им сегодня анкете.

Они ехали по дороге мимо пляжа, и Лили сосредоточилась на пейзаже за окном. Волны, кажущиеся совсем черными, набегали на берег, заставляя плясать суда на пристани и оставляя после себя пенистый след. Тяжелые тучи нависали над землей. Изредка среди них проступал яркий диск луны, на краткий миг освещая все вокруг.

И все же энергия бушующей за окном стихии не могла сравниться с напряжением в машине, таким густым и удушающим, что Лили не хватало воздуха. Никогда прежде многоквартирный дом, в котором она жила, не казался ей таким гостеприимным и надежным, как сейчас.

— Здесь, — выдохнула она.

— Где я могу припарковаться?

Лили проглотила язык. Хантер и не думал высаживать ее у подъезда. Его глаза методично осматривали парковку в поисках свободного места. Наконец такое место нашлось. Он остановился, поставил машину на ручной тормоз и заглушил мотор, ясно давая понять, что ждет приглашения.

Лили насупилась.

— Я готов убить кого-нибудь ради чашечки кофе, — с сияющей улыбкой объявил он.

Лили натянуто кивнула и вышла. Хантер не отставал.

Они поднялись к ней. Лили открыла дверь, как-то по-новому взглянув на обычный беспорядок, остававшийся с утра. Чашка кофе по-прежнему стоит немытой на столе. Бюстгальтер и топ свисают со спинки софы. Рядом с этими предметами туалета возвышается стопка журналов и банковских документов.

— Извини за беспорядок, — сказала она, надеясь провести Хантера на кухню и оставить его там, чтобы немного прибраться.

Но нет, Хантер сразу облюбовал софу и, казалось, не замечал свисающий в полуметре от его щеки кружевной розовый бюстгальтер. Он взял самый верхний журнал и спокойно принялся его разглядывать.

— У тебя мило, — бросив на нее мимолетный взгляд, заметил он.

— Когда все прибрано, обычно да.

— А мне больше нравится, когда не прибрано. — Он оторвался от журнала. — Ничто не раскрывает характер женщины лучше, чем беспорядок в ее квартире. Терпеть не могу стерильную чистоту, как в больнице, эти свежие цветочки в вазе, пару бестселлеров на кофейном столике... Все так предсказуемо и серо, что зубы сводит. Я предпочитаю реальную женщину в реальной квартире, а не стандартный снимок образцового дома.

От его взгляда и тона, которым были сказаны эти слова, ее бросило в дрожь. Теплая волна прилила к щекам, когда Лили осознала, что стоит перед ним в прилипшей к телу мокрой одежде. Она почувствовала себя беззащитной и почти обнаженной. Захотелось переодеться, но заставить себя пройти мимо Хантера в спальню она не смогла.

Гость тем временем вернулся к разглядыванию журнала, и Лили вздохнула с облегчением.

— Три ложки сахара и побольше сливок, пожалуйста, — не поднимая головы, негромко сказал он.

Гость? Он обращался с ней не как гость, а как хозяин со своим персоналом. Оцепенение, сковавшее ее мозг и язык, спало.

— Не уверена, что смогу предложить тебе даже молоко.

На кухне Лили принялась готовить кофе, удивляясь, что это за кофе — с тремя ложками сахара! Она даже выпила немного вина — нужно успокоить нервы, согреться и взять себя в руки.

Сейчас он выпьет свой кофе и уйдет, убеждала себя Лили, ставя пустой бокал на стол.

Не кормите животных с рук, вдруг всплыло в ее мозгу предупреждение, какое обычно висит на клетках в зоопарке.

Лили криво усмехнулась. А вот она сейчас собирается угостить хищника, сидящего в ее собственной квартире, — удивительно красивого, но опасного и неприрученного.

Собравшись с силами, она вошла в гостиную и почти в ту же самую секунду чуть не выронила поднос. Хантер как ни в чем не бывало пролистывал ее финансовые документы!

— Ты не можешь этого позволить, — спокойно сказал он, мельком взглянув на нее.

— Нет, это ты что себе позволяешь?! — мгновенно вскипела Лили. Поставив поднос на стол с такой силой, что половина кофе выплеснулась, она подошла к нему и вырвала из его рук документы. — Ты не можешь читать мои личные бумаги!

— Почему нет? — Хантер, казалось, совсем не был впечатлен ее вспышкой. — Самый быстрый способ узнать человека — это познакомиться с его делами. Лили, бога ради, скажи, зачем ты вешаешь камень на свою шею, беря такой заем?

— А это уже мое дело!

— Не согласен. Деньги — мое дело.

— Деньги? Возможно, да, но только не мои! Считаешь, если ты работаешь на фондовой бирже, можешь совать нос в чужие дела?

— Я не работаю на фондовой бирже, — невозмутимо поправил ее Хантер, что еще больше взбесило Лили. — Это фондовая биржа работает благодаря мне. Люди платят мне бешеные деньги за консультацию, а тебе я ее даю совершенно бесплатно. На твоем месте я бы прислушался.

— Но ты не на моем месте! — сдерживая ярость, возразила Лили. — И к твоему сведению, — не сдержалась она, — я сама знаю, что не могу себе этого позволить и что я не получу этого чертового кредита... и дом... — Рыдания сдавили ей горло. Вся горечь этих недель, все разочарование и собственное бессилие прорвались наружу. Глаза резало от подступивших слез. Для нее больше никого не существовало. — Он будет продан, — прошептала она.

— Продан? Я думал, ты собираешься купить. — Хантер взял из ее безжизненных рук документы, нахмурился и перелистал несколько страниц. — Понятно. Это дом твоих родителей.

Весь ее гнев испарился. Осталась только усталость, поэтому она беспрепятственно позволила ему прочесть все. Опустившись на софу рядом с Хантером, она вытерла глаза.

— Мамин дом, — безразлично поправила Лили. — Отец умер два года назад.

— Почему вы должны его продать? — допытывался Хантер. Казалось, ее горе совсем его не тронуло.

— Потому что моя мать не может вовремя погасить кредит. Она даже хотела открыть здесь пансион, но не рассчитала расходы, а потом еще цены резко взлетели. Если мы не заплатим, через две недели дом будет продан.

— По-моему, это будет самым верным решением.

Его голос звучал бесстрастно, как у всех людей, к которым Лили обращалась за помощью, и это стало последней каплей.

— Для кого? Для нее? Она жила в этом доме тридцать лет!

— Тогда совсем непонятно, почему у нее такой огромный долг. Твой отец оставил ей страховку?

— Ее пришлось выплатить банку за кредит, который родители взяли, чтобы оплатить его лечение и его путешествие.

— Тогда твой отец эгоист! — без обиняков заявил Хантер. — Он должен был понимать, что в случае его смерти твоей матери придется нелегко. И не говори, что ты сама об этом не думала, — опередил он Лили.