Ради тебя одной - Иосиф Гольман Страница 6

Даже удивительно, как быстро – и как просто! – в жизни порой происходят радикальнейшие перемены. Полгода назад я умышленно выстрелил в ту сволочь. Странно, но история не имела последствий, если не считать, что мне по-прежнему, хотя и гораздо реже, снится белобрысый мальчонка. Каждый раз после такого сна я выпиваю стакан водки и звоню Ивлиеву сказать, что болен и на работу не приду. Он укоризненно молчит, но на следующий день я стараюсь вдвойне, и пока мне все сходит с рук.

Однажды водка не помогла. Я не мог сидеть дома, пошел на улицу. Стакан для меня – не предельная норма, но я понимал, что сегодня алкоголь не справится. Черная несправедливость судьбы возмущала меня и требовала какого-то физического выхода.

А на ловца, как известно, и зверь бежит. Прямо перед моим домом на лавочке сидели трое кавказцев, подтянутые, крепкие, явно не рыночные ребята. Ближний ко мне был удивительно похож на одного из привезенных для обмена террористов.

Я уставился прямо на него, пытаясь точно вспомнить ту физиономию.

– Что ты хочешь, брат? – миролюбиво спросил парень.

– Похоже, мы однажды виделись, – сообщил я, разочарованный его мирным тоном. Меня бы больше устроило, ответь он злобно, а еще лучше – если бы ударил. Мне нужен был выход, и я умею не только стрелять.

– Вполне могли, – явно не хотел ссориться тот. – Земля тесная. Где хоть, помнишь?

– Что – где?

– Где меня видел?

– В прицеле.

Парни разом посерьезнели.

– Не заводись, брат, – тихо сказал второй. – В прицеле ты нас видеть не мог.

– Почему? – Мне нужен был скандал.

– Потому что мы были с твоей стороны. – Он показал удостоверение. Буквы ползли у меня перед глазами, но я и сам уже понял, что полез на своих. Есть некоторые малоуловимые признаки, по которым мы безошибочно опознаем друг друга.

– Садись, расслабься, – сказал третий. Им все было понятно. Мы расслабились вместе и страшно нажрались у меня в квартире. На следующий день они пропустили занятия – приехали на повышение квалификации, – а я поехал к капитану второго ранга Ходецкому М.Л., так как желание кого-нибудь пришибить никак не проходило. В итоге в тот раз я прогулял неделю, зато пришел с настоящей справкой о перенесенном остром респираторном заболевании.

И тем не менее – тьфу-тьфу – можно предположить, что моя адаптация к мирной жизни проходит далеко не так катастрофично, как этого боялся наш военный психолог. Мне, конечно, ужасно повезло с Ивлиевым. Последний раз я видел его год назад, мы оба обрадовались встрече. Он долго выспрашивал меня об успехах – как-никак первый и, наверное, лучший из моих учителей, не считая полковника Третьякова. Потом рассказал, что сам устроился неплохо, охраняет какую-то приличную рекламную фирмешку, которой рулят негнилые парни. И даже сказал, что если буду увольняться, чтобы не забыл позвонить ему.

Честно говоря, у меня и мысли не было, что я когда-нибудь буду звонить уважаемому мной бывшему подполковнику спецназа Василию Федоровичу Ивлиеву с целью трудоустройства. Но, чтобы не обижать старика – мужик он отличный, – телефончик записал. Как оказалось, на момент увольнения это было единственное реальное предложение.

На самом деле было еще одно, но оно мне сразу не понравилось. На третий день после возвращения домой – слава богу, хоть квартирка в столице от родителей осталась – позвонил один бывший сослуживец. Говорили у нас про него разное, но я считаю, чего не видел – того не было. Предложил встретиться.

Мы встретились.

Лучше бы не встречались. Потому что разговор состоялся странноватый. Он предложил посчитать, сколько страна заплатила мне за каждый удачный выстрел.

Я сначала даже не понял:

– Это как?

– А так! Скольких ты положил?

Ох не люблю я такие вопросы! Они вызывают у меня боль и злобу. И куда приписать мальчика? А Ингу?

– Ну, чего ты как красна девица? – улыбнулся он. – Ты был в двадцати командировках. Или больше?

– Больше.

– Ты лучший снайпер подразделения. Одних «чехов» наверняка больше десятка забил. И каких! Тебя ж специально таскали их снайперов давить! Да про вас с Вовчиком легенды ходят, – польстил он.

– Давай к делу, – попросил я.

– Хорошо, – спокойно согласился он. – Ты всегда стрелял в подонков.

«Почти всегда», – подумал я.

– Платили тебе пару сотен долларов в месяц. Это я с большим запасом кладу. За десять лет ты заработал чуть больше двадцати тысяч баксов. Вот что дала тебе Родина.

– А что предлагаешь ты?

– Люблю прямой разговор, – обрадовался он. – Я предлагаю тебе редко – очень редко! – делать то же, что и раньше. Не дергайся! – жестко сказал он, увидев мою реакцию. – Это будут только исключительные подонки, чьи руки по локоть в крови. Ты будешь получать их полную биографию. Совесть твоя будет спокойна. И пятьдесят тысяч долларов за выстрел.

– Ты всем киллерам биографии жертв выдаешь? – усмехнулся я.

– Нет, – спокойно ответил он. – Только тебе. И деньги такие – тоже только тебе.

– За что почет?

– За то, что ублюдки, о которых идет речь, ближе, чем на пятьсот метров, к себе не подпустят. А ты и с километра умеешь, я знаю.

– Я подумаю, – сказал я. Но он понял, что стрелять я больше не собираюсь. И сразу потерял ко мне всякий интерес.

– Считай, что это была шутка.

– Конечно, – согласился я.

– Но если захочешь пообщаться – звони. – Он передал мне свою визитку.

Его предприятие занималось, как следовало из названия, финансовым консультированием. А Алексей Анатольевич Щелчков работал главным специалистом. Я поблагодарил, взял визитку, и мы расстались.

Финансовым консультантом я не стану.

…Все эти вялотекущие воспоминания не мешали любоваться зимним подмосковным пейзажем, проплывавшим за окном моей потрепанной «девятки». Баклажанного цвета шестилетний «жигуль» был пожалован мне лично с барского плеча нашего шефа, Ефима Аркадьевича. Точнее, с плеча его жены Натальи, пересевшей на более современный автомобиль. Подарок, замаскированный под служебную необходимость, я получил за личное участие в малых неприятностях шефа. Но это мелочи.

Я люблю водить машину. Меня учили искусству экстремальной езды, но мне больше нравится ехать так, как сейчас, – не спеша, успевая налюбоваться прелестями природы. Обычно на это всегда не хватает времени.

Любоваться прелестями, правда, осталось недолго, минут десять-пятнадцать – уже начало смеркаться.

Заканчивалась моя первая самостоятельная командировка. Ведь я теперь больше не снайпер, а младший менеджер по продаже рекламного оборудования. Конкретнее – мобильных экспозиционных систем. Сегодня одну такую я ездил демонстрировать потенциальному клиенту в Ногинск. И похоже, почти продал, тьфу-тьфу. А совсем недавно я даже не слышал про них. О мобильных ракетных комплексах – слышал, мобильных силах быстрого развертывания – тоже. А вот мобильные экспозиционные системы – еще их называют выставочными – как-то прошли мимо меня. Теперь, слава богу (и Ивлиеву с шефом), этот вопиющий пробел в моих знаниях восполнен. И я уже знаю, что, например, вот эта штука на заднем сиденье, напоминающая кожух ручного гранатомета «Муха» (впрочем, только мне – большинству остальных, нормальных людей она напоминает студенческий тубус для чертежей), скрывает в себе набор планок и стержней, которые за три минуты превращаются в выставочный стенд «Клерк» размером 100 на 220 сантиметров. И это не предел: в багажнике лежит шведский «Нетворк», который раскрывается, как зонтик, и превращается в экспозиционную площадь с поверхностью около семи квадратных метров!